.
     Леонид Финкель 

      ВДОГОНКУ ЗА ПРОШЛЫМ 
      Ашкелонские древности 
      (завершение) 

     14

     В молодости я отчаянно влюбился в Александра Македонского. Почти как в девушку. Читал о нем книги, собирал афоризмы. Живой человек и - вместе с тем - потомок Геракла, а по материнской линии - Ахила, самого доблестного из греческих воинов, сражавшихся под Троей. Что здесь была реальность, что фантазия, что сон? Его отвага приводила меня в восхищение. Александру было 14 лет, когда он укротил знаменитого Буцефала, лошадь, которая никому не поддавалась: «Вы все трусы, раз отказываетесь от такого великолепного коня!». И Буцефал служил ему верой и правдой. И Александр даже назвал город в честь любимой лошади. Когда Александр, сияя от гордости, подъехал к отцу на присмиревшем коне, тот обнял его и прослезился: «Дитя мое, - сказал он, - ищи себе более подходящего царства. Македония для тебя слишком мала». 
     Учитель Александра - Аристотель, как мне кажется, сумел увлечь его миром, не просто военными или естественными науками, не просто политикой, но жаждой жизни. Когда молчали музы, людям казалось, что они умерли, и только он один понимал, что музы отдыхают, что силы человечества сосредоточились на иной великой цели, быть может, на создании единого мира, и вот стоит его создать, как все умолкнувшее вернется, музы вернутся... Резкое убыстрение жизни не вызывало у него иллюзии, он понимал, что это особенность переломного мира. 
     У него был роскошный список «Илиады» с исправлениями самого Аристотеля, с которым он не расставался никогда. А какое самообладание! Когда Александр прибыл в Кранию, где жил великий Диоген, он застал философа на своем обычном месте, посреди площади, перед бочкой: тот лежал и грелся на солнце. Увидев огромную свиту Александра, Диоген даже не пошевельнулся: «У меня одно желание, - ответил мудрец, - чтобы ты отошел в сторону и не заслонял мне солнца». С этими словами Диоген повернулся спиной и подставил солнцу другой бок. Любому другому человеку это бы стоило жизни. Александр же улыбнулся и сказал: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном!» 
     Он был жаден к людям и с таким же успехом хотел бы стать Аристотелем. 
     Как-то отряд, который возглавлял Александр, преследуя персидского царя Дария, без воды, без пищи пришел в совершенное изнеможение. Видя, что царь погибает от жажды, попавший навстречу погонщик мулов налил ему полный шлем драгоценной влаги. Александр осторожно взял шлем обеими руками и собрался уже пить, когда увидел, с какой жадностью окружающие смотрят на него. Царь вылил воду на землю и сказал: «Я не стану пить один без моих товарищей! Все должны быть в одинаковом положении!» 
     Можно представить, какой восторг вызвал этот поступок! 
     И вдруг - все изменилось. Разгромлен могущественный персидский царь Дарий. У ног Александра Македонского - весь мир. Зачем ему теперь «Илиада»? Каким доблестям в военном деле она может его еще научить? Он носит персидское платье, он принимает восточные манеры, он склоняется к лести... И это не в пятьдесят, не в семьдесят, а в тридцать с лишним! Он стал подозрительным, жестоким, безрассудным, человеком, потерявшим гордость и заболевшим манией величия... 
     Что случилось? 
     Как это могло произойти? 
     Ответ один - Александр Македонский, великий человек, увяз на Востоке. Восток лепил его, точно фигурку из воска, по своему образу и подобию. 
     Во дворцах ассирийских царей стояли гигантские статуи пятиногих крылатых быков с человеческими головами, которые были воплощениями и защитниками царей. 
     У хеттов II тысячелетия до н.э. царь соотносился с барсом или львом. 
     Александр весь уходил в мифологию. 
     Готовясь в 480 г. до н.э. к походу против Греции, персидский царь Ксеркс повелел построить мост через пролив Геллеспонт, однако буря уничтожила постройку, и тогда, рассказывает Геродот, разгневанный царь «повелел бичевать Геллеспонт, наказав 300 ударов бича, и затем погрузить в открытое море пару оков». 
     Это более чем странное действие персидского царя вызывает недоумение не только древнего историка, но и современных исследователей: действительно, в чем же причина и смысл поступка Ксеркса? Думается, надо искать ее в мифологии. 
     Аскетизм молодого Александра выгодно отличал его от египетских и ассирийских государей, возлежащих на роскошном ложе, в окружении многочисленной челяди. Иерархия вещей для него не так много значила, во всяком случае, не занимала такого места, как у египетских фараонов. Не случайно в «Текстах пирамид» умерший фараон предстает как золотой телец, а на изображениях многих гробниц люди раскрашены желтым цветом - цветом золота (вспомним знаменитую золотую маску Тутанхамона и его золотой гроб). 
     Мерцанием золота и серебра заполнен и Ветхий завет. Чего стоят золотые щиты царя Соломона! Когда же сын и преемник Соломона был вынужден заменить золотые изделия медными, это воспринималось как падение «положительности» нового царя. 
     Александр Македонский покорился Востоку, как раб. И бунтовал, как раб. И, подобно рабу, за провинность Бог наказал его ранней смертью. 
     Все произошло почти по карнавальному канону. 
     Вот на каком пространстве ведет Израиль многотысячелетний бег своей истории. 

     15 

     Во Франции в одном из старинных соборов сохранился витраж: войска крестоносцев сражаются с мусульманами. (стр.85) В ходу луки, стрелы, копья, мечи. Лица христиан закрыты шлемами, едва различимы, зато у арабов все на виду: видимо, уже тогда христиане хотели, чтоб врага знали в лицо. Битва эта невыдуманная, она, действительно, произошла в окрестностях Ашкелона, который более, чем на сто лет становится ареной сражений между крестоносцами и мусульманами. 
     В 1099 году крестоносцы вторглись в Палестину, тогда же захватили и Ашкелон. Раздираемые внутренними противоречиями, крестоносцы вынуждены были оставить город и отступить на восток. Мусульмане, центр которых оказался в Египте, снова вошли в город. Ашкелон был слишком важен со стратегической точки зрения и египтяне пошли на «коллективный подкуп». Чтобы склонить жителей Ашкелона на свою сторону, египтяне выделили всем жителям города и их детям денежное пособие. Рассказывая об Ашкелоне, историк-крестоносец пишет: «Многочисленный город, и даже маленькие дети, а по слухам, младенцы, получили пособие из казны египетского халифа». Тот же историк добавляет: «Египетский властитель понимает, что если город будет захвачен христианами, он станет плацдармом для захвата Египта. Потому не жалели ни денег, ни усилий для укрепления Ашкелона». В 1125 году король Болдуин II во главе войска крестоносцев сделал новую попытку напасть на город. Мусульмане успели предупредить жителей города голубиной почтой. И снова город выстоял, разрушенными оказались только окрестности... 
     В 1153 году город все же пал. Новый король Болдуин III окружил мощной стеной с башнями и укрепленными воротами. Называли город древним именем - Аскелон или Эскелона. Один из историков того периода сообщает: «Город расположен на побережье в виде полукруга, как углубление, спускающееся под наклоном к морю, город окружен внешними стенами и башнями... Хотя в городе нет водных источников (ни внутри стен, ни возле них), внутри и снаружи есть множество колодцев. Вода чистая, пригодная для питья. Кроме того, для большей безопасности горожане выкопали сборник для дождевой воды. Пространство вокруг стен - песчаное, непригодное для сельского хозяйства, но множество фруктовых деревьев. Небольшие долины в северной части города питаются колодезной водой и обеспечивают город фруктами и овощами». 
     Драматическую картину противостояния Ашкелона крестоносцам опсывает другой автор: «...Болдуин III... этот доблестный государь замыслил подчинить, наконец, своей власти Аскалон, против которого христиане столько раз направляли свое оружие и который служил как бы оградою для Египта против Сирии. По призыву своего короля - бароны, рыцари, епископы немедленно собрались под его знамена. Во главе армии шел патриарх Иерусалимский, неся Древо Животворящего Креста. 
     Город Аскалон, выстроенный круглообразно на плоскости, на берегу моря, укрепленный толстыми стенами и высокими башнями, получал четыре раза в год из Египта продовольствие, оружие и воинов. Ничего не было упущено из вида для поддержания этой важной крепости; жители в ней все были воины. Армию Болдуина при осаде Аскалона поддерживал флот, состоящий из пятнадцати кораблей под управлением Жерара Сидоского. Во избежание неожиданного нападения среди ночной темноты, осаждаемые повесили на зубцах самых высоких башен стеклянные фонари, от которых и ночью распространялся свет, подобный дневному. После двухмесячных трудов под стенами Аскалона в лагерь христианский явились многочисленные толпы западных пилигримов с судов, прибывших в гавани Яффу и Птолемаиду... 
     Между боевыми орудиями, изготовленными для нападения на укрепления Аскалона, была замечательная, чрезвычайно высокая башня, она имела вид крепости с гарнизоном и наносила страшные удары осаждаемым. Пятимесячная осада истощила силы неприятеля; на помощь к нему пришел египетский флот, состоящий из семидесяти кораблей, и это придало бодрости мусульманам; но и пламенное рвение христиан не ослабело; Большая подвижная башня и другие боевые орудия Латинян не давали отдыха городу. Осаждаемые, желая избавиться от большой подвижной башни, набросали между нею и укреплениями огромное количество дров, облили их маслом, обложили серою и другими горючими веществами и все это подожгли; но ветер, дующий с востока, обратил пламя на город, в противопложную сторону от башни. Этот пожар, длившийся весь день и всю ночь, раскалил каменные укрепления, так что они совершенно разрушились, и таким образом огонь открыл христианским воинам вход в крепость, которою теперь они могли легко овладеть; но жадность лишила их этой победы. Храмовники, поспешив воспользоваться добычею, немедленно устремились в город, но желая, чтобы все осталось им одним, они поставили в проход сторожевых, для того чтобы устранять всех, кто захотел бы за ними последовать. Мусульмане, заметив, что христиане заняты грабежом и что их немного, соединились и напали на Храмовников, которые частью погибли, частью поспешили спастись через тот же проход, через который не захотели допустить своих товарищей». 
     Финал был более, чем драматичен, ибо на следующий день битва возобновилась. И с той и с другой стороны потери были велики. Предложено было перемирие для погребения убитых. Ашкелонцы были в полном унынии, тем более, что из Каира поступали самые мрачные известия. И тогда большинство жителей Ашкелона захотели покинуть «эту песчаную страну, над которой, казалось, тяготело проклятие и которую Бог во гневе своем как бы предал Франкам. Египетский отряд требовал удаления из христианских владений, выхода из Аскалона, представляющегося ему могилою на чужбине. Выбрали депутатов для предложения сдачи города Иерусалимскому королю... выслушав депутатов из Аскалона, бароны и прелаты, пораженные удивлением, не нашли другого ответа, кроме радостных слез и благодарственных излияний перед Богом. Жителям Аскалона дано было три дня, чтобы выселиться оттуда со всем своим имуществом, но они не дождались и третьего дня... Франки, почитая истинным чудом взятие города, вошли туда в священной процессии. Первым делом их, овладев городом, было посвящение большой мечети св.Апостолу Павлу. Таким образом покорена была эта крепость, которая открывала Латинянам путь в Египет и преграждала мусульманам доступ в Палестину». 

     В литературе, связанной с крестоносцами, сохранилось множество грамот, касающихся Ашкелона. Отражены в этих грамотах и проблемы города. Многочисленные башни и рисунки запечатлены на карте Ашкелона (XIII в.). 
     Еще больше укрепилась власть крестоносцев с победами Салах-Дина (1187г.). Строгий мусульманин (его имя «чистота веры») он снискал сочувствие и мусульман и христиан, которые, между прочим, занимали у него важные должности. В песнях и летописях Салах-Дин представляется идеалом правдивости, великодушия, ласковости и образованности. Ничто не могло разозлить его, ничто так не мучило его спокойного, ровного даже в бедствиях, как вид печального лица. Он пил одну воду, одевался в грубую одежду, все раздавал бедным - его не на что было похоронить (из материалов Мориса Юлета)... Нравственное величие Салах-Дина поражало. Во всяком случае не припомню ничего подобного в средние века. В минуты перемирия с врагами он посылал своим врагам подарки, в то время как на шее коня его противника - Ричарда Львиное Сердце болталось ожерелье из голов исламских заложников. И все же как политик и Салах-Дин отдавал дань времени, достигая цели коварством и жестокостью. Вот его странный ход: неожиданно разрушает Ашкелон. Видимо, не было уверенности у удачливого полководца, что ашкелонцы не поднимут восстания... 
     Через несколько лет в этих местах появляется король Ричард Львиное Сердце, в 1191 году он завоевывает город, который лежал перед ним в груде камней. Ричард восстанавливает городские стены, перестраивает город, сам рыл землю, ворочал каменья, появлялся всюду, где велись строительные работы, чтобы поддержать работников. Но как ни странно это «строительство» вызывало ропот, дескать, крестоносцы прибыли не для того в Азию, чтобы строить Аскалон. Все же жизнь города восстанавливается. В 1200 году Ричард Львиное Сердце приглашает в Ашкелон прославленного философа Рамбама, который тогда жил в Египте и просит его быть личным врачом. Рамбам отказывается. Предполагают, из-за неустойчивого положения в городе. Вскоре он переселится в Иерусалим, начнет восстанавливать синагогу. 
     Все же надо сказать несколько слов и о Ричарде. Салах-Дина называли хорошим язычником, Ричарда - плохим христианином. Ричард - этот незванный гость и хозяин в Ашкелоне привлекает нас не только преобладанем лучших сторон сердца, но и своим талантом. Историки пишут о нем, как о загубленном войнами гении. В более творческую эпоху из него мог выйти крупный государь. Он был свиреп и необуздан, но храбр, честен, великодушен. Его выследил «лучник» (сегодня мы назвали бы его «снайпером») и поразил стрелой, которая угодила королю в плечо. Но Ричард не давал вынимать стрелу, пока не возьмут замка. А когда вынули стрелу, было уже поздно: началось заражение. 
     Перед смертью Ричард Львиное Сердце позвал своего убийцу, приказал снять с него цепи и отпустить невредимо, положив в его кошелек сто шиллингов! Но после смерти Ричарда, его преемник все же приказал содрать кожу со стрелка, которого пощадил Ричард 
     И все это случилось на этой земле! 
     Здесь самые добросовестные исторические исследования населены героями романов! 
     В Ашкелоне и во времена крестоносцев существовала большая еврейская община. Сюда бежали от преследования христиан из различных районов страны. Евреи везли с собой священные книги, ритуальные предметы. Но в Ашкелоне хранить все это боялись, переправляли еврейским общинам Египта. 
    

Рабби Беньямин из Тудила, который посетил Ашкелон в 1175 году, рассказывает о значимости города и о его жителях, евреях: «Ашкелон - большой и красивый. И приходят сюда торговцы отовсюду. И в нем около 200 евреев-раввинов и до 40 караимов и 300 шомронов. Они называли город Гарав - известное место в Негеве, связанное с жизнью первых праотцов. В самарийской рукописи Торы 1166 года упоминается «Иошо Бар Леви из колена гарар». В 12 в здесь проживает самариец, который положил начало ивритосамарийской грамматике. Не случайно семья самарийцев, выходцев из Ашкелона, носит имя Агари и один из древних представителей, переписчик Торы говорит о себе: «Я - Авраам Аграрий писал эту Тору». Об усилиях евреев Ашкелона выкупить девушку у крестоносцев рассказывается в письме, написанном на арабском ивритскими буквами (датировано 1160 годом). 
     В письме, найденном в хранилищах Египта, ашкелонец говорит о городе: «Я жил в Ашкелоне в мире и благоденствии». Тогда явился его знакомый и попросил выкупить его сестру из рук христиан, которые требовали за нее большой выкуп. Автор просит помощи своего брата в Египте. «Прошу тебя во имя твоего мира и мира твоих детей...» 
     В последующие годы Ашкелон страдал от болезней, которые подтачивали город и стали причиной бегства из него. Евреи также покинули Ашкелон, многие из них ушли в Иерусалим, который был во власти мусульман. Последние проявили к евреям уважительное отношение. Известный поэт Иегуда Алехаризи, посетивший Иерусалим в 1215 году, рассказывает о происхождении тамошних евреев: «И ашкелонская община там прекрасна. И во главе ее рабби Саадия, человек правдивый и образованный, с непревзойденным умом». 
     Община выходцев из Ашкелона также обосновалась в одном из городов Египта. Они осели там после завоевания Ашкелона крестоносцами в 1153 году. Упоминание об этом городе приводится в грамотах, найденных в египетских хранилищах и в письменах на арабском и на иврите. В одном из них говорится об «обществе ашкелонцев», в другой грамоте упоминается некий старец из Ашкелона, который был главой общины. 
     В 1240 году в Ашкелоне появляются крестоносцы-англичане. Ричард из Корнуила, брат Генриха III, короля Англии, и родственники Ричарда Львиное Сердце. Вместе с другими крестоносцами они принялись укреплять Ашкелон: «И крепнет город, как это было при Ричарде Львиное Сердце». 
     Один из крестоносцев в письме к знакомому в Англию рассказывает: «...И пока все время были в Ашкелоне - усердствовали, трудились над его укреплением и закончили благодаря Господу... За короткое время, как я и предполагал. Так что сейчас город окружен двойной стеной с башнями и внешней стеной из отесанных камней и мраморных плит. Он украшен красиво и со вкусом... Это ключ Иерусалимского королевства к морю и суше. И главная защита от Египта с севера». Сообщение об Ашкелоне тех времен найдено в латинских письменах, обнаруженных недавно в Акко, который был столицей крестоносцев. Письмена рассказывают о смерти в 1242 году главы известного ордена в королевстве крестоносцев: 
«И в дни Ричарда - принца из Корнуэла - построена крепость в Ашкелоне». 
     В 13 веке в Ашкелоне было неспокойно. В округе то и дело вспыхивали конфликты между крестоносцами и мусульманами. Последние евреи, посетившие Ашкелон незадолго до его разрушения (один из главных раввинов Италии 13 века, автор толкования Талмуда), рассказывают о своем посещении Ашкелона в 1250 году. 
     За последующие 20 лет мусульмане значительно укрепились. Султан мамлюк Бейбарс, столица которого была в Египте, сумел захватить Ашкелон, отомстить его жителям-крестоносцам, разрушить город. С тех пор Ашкелон превращается в Курган с руинами. Примерно через 50 лет мусульманский географ рассказываете размерах Кургана. В начале 19 века многие, кто посещал Ашкелон, делали карты и рисунки этих развалин, со второй же половины 19 века здесь начинаются раскопки... 

     После разрушения Ашкелона в нем не было построено ни одного поселения. Только вблизи развалин на границе руин Ашкелона, северо-восточнее, существовала деревня Джора (Гиора) с арабским мусульманским населением. Возможно, названа она так потому, что расположена между холмами побережья и утопает в небольшой впадине. Чтобы отличить ее от других поселений с таким названием, арабы назвали ее полностью Джора Ашкелон. Жители этих мест были заняты сельскохозяйственными работами, обрабатывали землю возле Ашкелона. На развалинах стали появляться зеленые сады, пардесы, принадлежащие жителям. Были здесь и рыбаки - количество рыбы поражало своим изобилием. Были и охотники, которые уходили охотиться в Синай. Сюда прилетало множество перепелов, многие из них умирали от усталости, становились легкой добычей охотников. Известно, что перепелиное мясо, чрезвычайно вкусное, посылали даже в Египет. Есть сведения, что в 1942 году жители Джоры заработали от продажи перепелиного мяса 3 тыс.лир. Туристы всегда могли купить здесь множество различных древностей, которые то и дело находили в развалинах. А уж колонн здесь было великое множество, их использовали для строительства, перепродавали, увозили в другие места. Все это приводило к уничтожению древностей... 
     И еще несколько слов о старом городе Мигдале, расположенном близко к прибрежной дороге. Этот район назвали так из-за башни, которая оставалась в тех местах со времени защиты древнего морского пути. Чтобы отличить его от других мест с таким же названием, арабы назвали город Мигдаль-Газа. На основании этого предполагали, что на этом месте был город Мигдаль-Гад. 
     В войну за Независимость город заняли египтяне, которых местные арабы встретили с нескрываемой радостью. Большая роль в защите этих мест принадлежит кибуцу Негба, который прозвали Сталинградом. В ночь с 17 октября 1948 года силы ЦАХАЛа нанесли египтянам серьезные удары и освободили весь юг. После тяжелой бомбежки Мигдаля немногочисленные арабы покинули город... 
     Один из руководителей кибуца Яков (Куба) Вилан рассказал, как после войны за Независимость он копал яму и наткнулся на скелет человека. На нем еще сохранилась рубашка. В кармане рубашки Яков нашел на цепочке часы. Он их завел и они вновь пошли. Скелет похоронили, а часы идут до сих пор. 
     Очень символичная история. 

     В средние века, когда Ашкелон был завоеван крестоносцами, появился в этих местах некто Джюфре Рюдель, трубадур из Прованса, странную историю которого воспели поэты Ростан, Генрих Гейне и множество других поэтов. Во всяком случае к началу XX века существовало уже более ста обработок этого сюжета. С именем князя связана одна из самых популярных и возвышенных легенд трубадуров. В старинной биографии этого поэта читаем: «Джауфре Рюдель де Блая был очень знатный человек - князь Блаи (что само по себе было редкостью). Он возлюбил графиню Триполитанскую, не видя ее никогда, за ее великую добродетель и благородство, про которые он слышал от паломников, приходящих из Антиохии, и он сложил о ней много прекрасных стихов с прекрасной мелодией и простыми словами. Желая увидеть графиню, он отправился в крестовый поход и поплыл по морю». На корабле знатный трубадур заболел и его, умирающего, привезли в Триполи. Дали знать графине, и она пришла к его ложу и приняла его в свои объятия. Джауфре же узнал, что это графиня, и опять пришел в сознание. Тогда он восхвалил Бога за то, что все-таки увидел графиню. Умер он у нее на руках. Графиня приказала с почетом похоронить его в соборе триполитанского ордена тамплиеров, а сама в тот же день постриглась в монахини от тоски и скорби. 

          Слывет сильнейшей из страстей 
          Моя любовь издалека, 
          Да, наслаждений нет хмельней, 
          Чем от любви издалека! 
          Одно молчанье - мне в ответ, 
          Святой мой строг, он дал завет, 
          Чтоб безответно я любил. 

     16 

     Думая о древнем Ашкелоне, куда меня занесла судьба, я почему-то все чаще и чаще вижу сон: мне снится один из лучших городов древней цивилизации - Ур Халдейский. Здесь жили Авраам и Сарра. И отец Авраама - Террах. Грандиозная семиступенчатая башня в Уре описана у Геродота. Вечером у башни собирались поэты, художники, ночью - астрономы. Жить в этом городе почиталось за счастье. И вдруг Авраам приходит к Сарре и говорит ей то, что каждый из нас через 4000 лет сказал друг другу: 
«Сарра, надо ехать!». 
     Что ответила Сарра - легко представить. 
     Но как бы там ни было, через четыре тысячи лет после Авраама и через две тысячи лет после того, как изгнание нас разбросало в разные концы света - мы снова на той же земле, говорим на языке, который почти не отличается от языка Авраама и Сарры. Мы живем среди этих мест и название их ласкает наши губы: Аскалон, Ашкелуна, Ашкелон... 
     Иногда меня спрашивают друзья, приезжающие оттуда: 
     - Не страшно рядом с Газой? 
     А рядом с Богом? 
     А разве друг с другом мы на большем расстоянии? 
     Что должен был чувствовать великий еврейский философ Филон Александрийский, если бы узнал, что это его племянник Тиберий Юрий Александр, порвавший с иудаизмом, успешно служил в качестве прокуратора Иудеи, казнил немало евреев. В бытность правителем Египта - жестоко расправлялся с восставшими евреями, и в конце-концов именно он способствовал успеху римских войск, взявших штурмом Иерусалим и до основания разрушивших его важнейшие здания, включая Храм! 
     Повезло великому философу, он умер раньше, чем племянничек успел снести с лица земли еврейскую святыню. 
     А еще через 568 лет, когда халиф Омар взошел на Храмовую гору, он нашел ее заваленной мусором и щебнем. И принявший ислам еврей Кааб эль Ахмар показал правоверному владыке точно место, на котором был расположен Храм. 
     Можно только представить, как застонал в это мгновенье Бог! История - это ведь не только трагический процесс для человека, это еще и трагедия Бога... 
     Халиф Омар приказал своим воинам разметать мусор, расчистить дивное место. И тогда перед ним обнажилась огромная скала - истинная вершина горы. Скала Соломона. На том месте и станет роскошное сооружение - Дом Скалы - Куббат аль Сахра, мечеть Омара. 
     Арабов сегодня не боится никто. Главное, чтобы евреи не боялись евреев. 
     Как говорится в католической молитве: 
     «ПОМОЛИМСЯ ЗА ВЕРОЛОМНЫХ ЕВРЕЕВ...»
     А между тем, как писал Фридрих Дюрренматт: «Одно только знаю, - пространство, на которое простирается власть Бога, равно дальнобойности сирийского орудия». 
     Не в этом ли заключается самая страшная тайна? 
     В Ашкелоне часто случается: идешь, бежишь по своим обыденным делам и вдруг начинаешь озираться, словно ты попал не туда, куда собирался. Какой-то кусок прямой стены. Обрывки пейзажа. Через развалины византийской церкви, как через окно, вижу синее море. И понимаю: каких-нибудь две-три тысячи лет назад здесь стоял еврей и тоже смотрел на море. И видел небо над головой. И холмы впереди. Когда-то стоял здесь перс, грек, римлянин - их тропы оборвались. Нет их сегодня даже генетически. А евреи - все те же, плоть от плоти и кость от кости кочевого народа Моше. 
     Когда я размышляю о своем перемещении во времени и пространстве, я перестаю верить в собственную биографию. Я не верю в то, чему был свидетелем и даже участником: «Этого не могло быть!» - все кричит во мне. 
     В России человек не стоил ничего. 
     Таинственная надпись на стене в зале, где пировал Вальтасар, говорит: «Мене, текел, фарес»: ты взвешен на весах, и твой вес равен нулю». 
     Выходит, почти тоже самое... 
     Но именно здесь, на Святой Земле, в Ашкелоне я почувствовал неправдоподобие не только собственной биографии, но и любого жизненного опыта. 
     Здесь все было. 
     Здесь все может быть. 
     Передо мной история точно распахнула ворота загона. Я оказался на воле. 
     Только еще не научился пользоваться ею. 

                                                          нисан 5574 - кислее 5576 года 
                                                            апрель 1994 - декабрь 1995, 
                                                            1998 
                                                            г.Ашкелон, 
                                                            Средиземное море