.
Концерт

1.

Этот храбрый десяток
на своём настоявших пальцев
вился пригоршнями соринок
вдоль тяжёлых ресниц рояля,
до колёсиков пяток
убеждённого в догме праотцев,
будто «2 суть 1 да 1»… Но
нет!!! – играя!, играя!!, играя!!!,

упирающегося джинна
взяли пальцы из струнной гущи:
«СМЫСЛ ВЕЩЕЙ», – он представился чинно, –
«столь осмеянный наспех живущими,
что израненный дробью мнительности,
н зуб пробуя истинность доводов,
истерзал Я свой плащ космический,
зло шутя с Христом и Кихотом…»

Обессилел рояль. Полночь. Ночь.
Но о чём бы ни ныли клавиши, 
отзвучи последняя нота,
отыгравшему – ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ?,
вслед за публикой… или в обход… – 
тротуарами города?..
Он, конечно, забудет зонт..,
имя дамы… и скольких звёзд
снят отель… 
                   Не спасает, а душит
площадня и уличная свобода 
отлучённого от материнской туши
отдыхающего рояля и проволокой
подсекает под подбородок
ранний утренний горизонт.
 

2.

Он – играл..,
в десять жал
жаля!, жаля!!, так жаля!!!
сквозь ресницы – глазище рояля,

что век пролежавший в уюте, – 
не стерпел СМЫСЛ ВЕЩЕЙ:
из глубоких пещер
взбудораженного инструмента
под обстрелом аккомпанемента
вышел в зал – впрямь Кощей – 
(удивлённая публика сжалась), 

подобрался вплотную к людям
подобострастным, полузаметным
официантом: 
                                       на блюде – 

мозговым веществом стынет жалость,
мышца сердца – под капелькой яда,
и вот-вот в человечину – скальпелем,
по волокнам пройдясь, встрянет правда…

Подношением потчуя публику, 
уговаривая: «К чёрту панику!,
самоденье – самопознание!»,
забавляя теорию практикой:
«Нет, 1+1 не 2»  – злясь под музыку,

СМЫСЛ сказал: «Единицы – разные!,
и, слагаемые (тщётно!) парами,
гнутся в дуги, в нули, в прутья-пряники,
обрастая утробами, пазухами,
облетая живыми и каменными,
отбиваясь от времени... внуками!!!

Жизнь штормит… Наконец, станьте умными!:
в шторм попарно не выставить ялики!
+1, …+1, … «П два» – подлость:
бьёт бок  бок, и штиль – не плоскость.
Плюс – двулик, уравнение – зыбко.
2 ль 1+1? Нет. Ошибка. 
 

3.

Отпустить единицы и – пусть их!
Ибо плотное скопище – пустошь; 
нивелированье сбитых купно

одичавших побегов рассудка 
в трюмах шхун; пирс; рабов покупка.

Зря не складывай!: смертная скука.
Злых отличников сладкая мука, 
счёт – привычка, а не наука.
Сумма – обруч, тупик, закупорка.
Интеграл Вавилона – разруха.
Синтез – атомный гриб, а не праздник.

День… + день… – самоубийц уступка. 

Ку… + клан… – эй, курок, что за шутка?

Метр… + метр… – выше!.. – первенец-папоротник

древовидный, чужак в теплице,
сам себя переросший, как истина;
на стволе его слева – латинская
(вид, подвид, неразборчивость текста)
в три шурупа распята таблица; 
капли гибнут.., а Солнце – длится...

Нет… + нет… – виснет облаком где-то
миражом перевязочного пакета.
А прибой – невоспитан, как детство,
вот: играет с бутылкой и мыльницей,
шутит с недопроглоченной рыбкой…»

Вдруг, по гамме от «до» взмыв до «до»:

«Не в лесу – древцо,
не в древце – дупло,
не в дупле – гнездо,
не в гнезде – тепло,
не в тепле – яйцо 
с непростым птенцом,
а… » – 

пропел СМЫСЛ ВЕЩЕЙ фальцетцом,
и, куплет свой нужнейшим словцом
не замкнув, в гуще струн скрылся гибко.
 

4. 

В тот же миг музыкальные ворохи
стали алыми и голубыми,
красно-синим, кроваво-чернильным,
загустев, замесились тестом,
чешуя, оперение, волосы
облепили клубок многожильный.
Для явления Миру не именно ль
Шаткость Клавиш – Библейская Местность?

Пред очей ошарашенных зрителей
эмбрион суматошно-стремительный,
скорлупой облетая неистово,
задышал, заскулил, запульсировал,
и, цепляясь когтями, протиснулся
к стуку сердца сквозь тайнопись свитера,
взвыл на имя Модерн и затих, смутясь…
Зал, завидуя, зааплодировал.

Изображая руками корыто
(дабы чадушко в блеск было мыто)
и от счастья шутя сердито,
пианист спросил деловито:
«Адски-райское!, не любовью
всё же, единой – чем будешь ты сыто,
а, Мессия-дитя?» 
                                    Писк: «Тобою!!!»

На рассвете чудак трёхколёсный
с виртуозом, повисшим на гриве
рваных струн, убегал за кулисы.
Вспять, как люди, шарахались крысы.
Доктора заключили: нервный
трагикомический шок.
Предписание: море и сосны.
А Классика – спит в архиве.
Влюблённой в кондиционеры,
ей – ХОРОШО! 

<.......................>
.

п