* * *
в начале августа
завидую всему июлю.
соблазн доступный -
дослать лишь в патронник пулю.
затвор чирикнет
воробьем сирийским.
под языком, конечно,
нет ириски.
но пасть наполнится
слюною сладкой.
мрак повиснет
над нашей палаткой.
луна безобразную
рожу скорчит.
и упадет за бугор.
там трактат «О порче»
будут долбать по строчке
забытые поселенцы.
пот с ума вытирая
ни тряпочкой, ни полотенцем.
бородищей дикорастущей
с корнями в ручьях Хермона.
(ни хера не поймут,
как и требует буква Закона.)
а свинья, кабан, сиречь,
захрюкает на границе.
ощущая шашлык,
голубые засветятся лица.
андрогенов из штаба ООН
за соседним оврагом.
и звезда упадет.
или выпадет медная фляга.
из на лифчик пародии
глупой моей портупеи.
пронесется
в пыли,
на изгибе пути свирепея,
экспонатный скелетик
патрульного джипа.
оставляя на память
лишь харю недобрую типа,
что приклеен на час
к пулемету жевачкой.
указательный палец
поманит собачку.
та послушно вильнет
жестким черным обрубком.
и коротким огнем
уравняет волшебная трубка
все дни лета, патруль с дорогой
овраг с ООНом,
сирийца с птичкой, луну с жевачкой,
свинью с Хермоном.