Один Муравей, козел по национальности, полюбил Корову, по национальности муху. Корова немножко стеснялась своей национальности и даже боялась летать, чтоб не показать свою национальность, но Муравей был по своим убеждениям интернационалист и прощал Корове ее национальность.
     Они ходили на свидания, причем ходила одна корова, а Муравей ехал на Корове, так что еще не дойдя до свидания, его можно было уже начинать.
     Они резвились, как дети, которые от этого могли появиться в любой момент, играли в прятки, которые Корова называла жмурками, потому что она только жмурилась, а спрятаться никак не могла.
     Они играли в перегонялки, и Муравей всегда Корову перегонял, забираясь на самый кончик ее носа, и торчал вперед, а Корова вся торчала назад, и как бы быстро она ни неслась, она не могла перегнать кончик своего носа.
     И все у них могло быть хорошо, и Муравей женился бы на Корове, и у них на свадьбе гулял бы целый муравейник козлов и целое стадо мух, и после свадьбы они бы уехали на Корове,- нет, улетели бы, пускай думают, что хотят, -  в свадебное путешествие, и Корове  было бы не тяжело нести на себе Муравья, потому что любимого нести не тяжело, даже любимого слона нести на себе не тяжело, и у них была бы здоровая, дружная семья, и они были бы счастливы, и дети их были бы счастливы, и внуки их были бы счастливы, и все, все у них в семье были бы счастливы, если б не эти проклятые национальные предрассудки.