.
     Священная история 

                        Памяти Александра Меня 

     И были у них и рабы, и ослы. 
     И были они не добры и не злы 
     – не ведали римского права. 
     Что сына убить за тринадцать ослов, 
     что брата убить за двенадцать козлов, 
     – какая им разница, право? 
     Их время текло и в дыму, и в золе, 
     и год они ехать могли на осле, 
     и лет тридцать пять на верблюде... 
     И было все это в грязи и в пыли, 
     на малом-премалом кусочке земли, 
     как будто у Бога на блюде. 

     И он приходил к ним – израильский Бог. 
     Зачем? Вероятно, был сам одинок, 
     как злая ненужная совесть... 
     И все предлагал им какой-то завет, 
     зачем? Объяснения этому нет. 
     Все длится печальная повесть. 

     Как только представишь 
     тьму длинных веков, 
     рабов и наложниц, козлов и ослов, 
     и жен, что похуже скотины, 
     так страшно и больно сожмется в груди... 
     А также – представишь века впереди. 
     И где-то себя – в середине. 
     И все не запомнить: какого козла 
     какая ослица кому родила, 
     и сколько верблюдов украли... 
     К чему этот длинный и нудный разврат? 
     Зачем города и поныне горят? 
     Какие тут «бездны морали»? 

     ... И вспомнишь: тяжелый полуденный зной,
     большое светило над дикой страной 
     (оно там стоит и поныне) – 
     И кто я – рабыня? Ослица? Жена? 
     Куда и зачем я влачиться должна 
     по этой смертельной пустыне? 

     ...А тот, кто от Бога все ждал новостей, 
     не видел больных и голодных детей, 
     его занимали скрижали... 
     Наш Бог только избранных лиц посещал, 
     и много верблюдов он им обещал 
     за то, чтоб его уважали. 

     А мы-то молчали. Мычали в пыли, 
     и шли по пустыне, рыдали и шли – 
     рабыни, ослицы и дети... 
     Потом наступил предназначенный срок, 

     пришел молодой и насмешливый бог, 
     но что изменил он на свете? 

     ...Такой молодой и насмешливый бог 
     явился зачем-то не к месту, не в срок, 
     в нелепой еврейской отчизне, 
     как танец души среди вьючных дорог, 
     и как декабристы (которых урок 
     был в том, что не ведали жизни...) 

     Нелепый, как счастье, 
     как солнце – слепой, 
     он так и предстал перед пыльной толпой: 
     смеялся, а руки дрожали... 
     Руками махал и, как Чацкий, вещал 
     и новую эру он всем обещал – 
     за то, чтобы не обижали... 

     А мы-то молчали. Мычали в пыли. 
     И новая эра, коснувшись земли, 
     продлилась не более мига. 

     И кто-то придумал про Новый завет. 
     Зачем? Оправдания этому нет – 
     такая печальная книга... 

     ...Но я все мечтаю 
     про дальний полет – 
     кто знает – тот знает. 
     Кто хочет – поймет. 
     А кто не поймет – и не надо. 
     Чужая планета, и римский конвой... 
     Что Темза, что Теза*, 
     что Сена с Невой, 
     что щит на вратах Цареграда... – 
     какое мне дело?! – 
     не выскажешь слов, 
     не выплачешь слез, 
     не развяжешь узлов, 
     не взвидишь подлунного света... 
     Непрошеный бог не вернется сюда. 
     Погасла его золотая звезда 
     меж Ветхим и Новым заветом... 

                                                    1994 
     _____ 
     * Теза – река, протекающая по г. Шуе.