.
Абсолютная власть правителя - высшая цель
(2-III)
Мо-цзы говорил о том, что государство
- машина, которую нужно использовать для всеобщей пользы. Мысль о том,
что правитель может использовать эту машину для себя, появляется у него
как случайный и второстепенный мотив. Специфика теории Шан Яна в том, что,
отбрасывая мысль о служении государственной машины народу как смешную наивность,
он откровенно заявляет, что государство нужно не народу, а правителю. И
нужно оно ему прежде всего для того, чтобы подчинить себе народ, а затем
использовать его для завоевания гегемонии в доступном ему мире - в Поднебесной.
«И прежде мог установить порядок в Поднебесной лишь тот, кто видел первую
свою задачу в установлении порядка в собственном народе, - говорит Шан
Ян, - и побеждал могучих врагов тот, кто считал необходимым сначала победить
свой народ» {153}.
Понимание взаимоотношений между государством
и народом как антагонизма - своеобразная черта легистской теории, выделяющая
ее из остальных течений политической мысли как на Востоке, так и на Западе.
Несомненно сходство легизма с макиавеллизмом: итальянский мыслитель, как
и провозвестники легизма, освобождал политического деятеля от необходимости
соблюдать нормы морали и считал, что в борьбе за власть допустимы любые
средства. Однако Макиавелли рассматривал деспотическое насилие как мощное
политическое лекарство, необходимое для развращенных государств, а вовсе
не как благо само по себе. Идеальной формой правления он считал республику,
но она, по его мнению, возможна лишь там, где есть свободный и способный
к самоуправлению народ, подобный древним римлянам или швейцарцам {154}.
Ставя правителя выше закона и нравственности, он отнюдь не считал, что
целью правления должно быть превращение подданных в автоматы, которыми
можно было бы манипулировать с помощью системы наказаний и наград. У Макиавелли
нет и следа того пафоса борьбы с народом, которым пронизана «Шань-цзюнь-шу».
В то время как, по Макиавелли, народ должен быть независимым и сильным,
Шан Ян говорил: «Слабый народ - значит сильное государство, сильное государство
- значит слабый народ. Ослабление народа, следовательно, главная задача
государства, идущего правильным путем» {155}.
Народ, утверждал Шан Ян, представляет ценность
лишь как средство в руках у правителя: «Иметь много народа, но не использовать
его - все равно, что вовсе не иметь народа» {156}.
Так появляется совершенно новая модель взаимоотношений между правителем
и народом. Если конфуцианцы, рассматривавшие государство как большую семью,
считали, что правитель должен быть по отношению к своим подданным заботливым
отцом, то Шан Ян предложил правителю подходить к народу как к сырью для
обработки. «Победа над народом, основанная на его упорядочении, подобна
плавлению металла или работе горшечника над глиной» {157}.
Легисты особо подчеркивали необходимость использовать при этом строгие
критерии. В «Шан-цзюнь-шу» говорится: «Прежние цари вывешивали весы с правильными
гирями и устанавливали длину локтя и дюйма. До сих пор они служат образцом,
потому что их единицы были ясными. Если отбросить модели и меры и опираться
лишь на личное мнение, то не будет определенности.... Поэтому-то прежние
цари, понимая, что опираться на личные мнения и пристрастные суждения невозможно,
установили законы и сделали различия ясными. Тот, кто соответствовал установленной
мере, вознаграждался, тот, кто нарушал общеобязательные постановления,
наказывался. Закон о наградах и наказаниях применялся правильно, и поэтому
народ его не оспаривал» {158}. В «Хань
Фэй-цзы» отмечается, что древний мудрый правитель Яо так же не мог бы без
законов и правил управлять государством, как не мог бы знаменитый плотник
Си-чжун без циркуля и угольника, полагаясь лишь на зрение, делать колеса
{159}.
Как Конфуций, так и Мэн-цзы подчеркивали аспект
моральных обязательств отца-правителя к своим детям-подданным, которых
он должен наставлять и обучать и о благосостоянии которых должен заботиться,
лишь в крайних случаях прибегая к принуждению. Мэн-цзы говорил, что, когда
правитель перестает быть отцом, превращаясь в тирана, подданные получают
право, восстав, свергнуть и убить его как простого бандита {160}.
Но если правитель - ремесленник, который должен приложить к материалу правильную
мерку, чтобы сделать из него нужную вещь, то, разумеется, не может быть
и речи о том, чтобы материал деятельности правителя - его подданные имели
право возражать против применяющихся к ним средств. Это так же немыслимо,
как протест куска дерева против того, чтобы его пилили, строгали, резали
и обтесывали. Ранние конфуцианцы исходили из того, что и в политике все
упирается в конечном счете в отношение человека к человеку, у легистов
же человеческая личность исчезает совершенно. Вместо нее появляется, с
одной стороны, активный деятель, лишенный всех человеческих качеств, кроме
воли к власти, и, с другой стороны, материал его деятельности - масса,
в которой уже нельзя различить человеческих лиц.
Систематическая борьба против выдвинутой Конфуцием
концепции автономной человеческой личности проходит через все сочинения
легистов. Унаследовав от Мо-цзы взгляд на человека как на животное, которым
можно манипулировать с помощью кнута и пряника - системы наказаний и наград,
и как на винтик государственной машины, Шан Ян говорит: «Позор, бесчестие,
труд и тяготы - это народ ненавидит; слава, легкая жизнь и радость - к
этому народ стремится» {161}; «в природе
людей... искать выгоды» {162}. Эта же мысль
бесчисленное множество раз повторяется в «Хань Фэй-цзы». Хань Фэй доказывает,
что соображения выгоды господствуют даже в отношениях между родителями
и детьми. Он пишет: «При рождении мальчика родители поздравляют друг друга,
а родившихся девочек убивают... Родители думают о будущих удобствах и вычисляют
длительные выгоды»
{163}. Следовательно,
продолжает ту же мысль Шан Ян, правительство может добиться, чтобы делали
то, что оно поощряет, и воздерживались от того, за что оно наказывает {164}.
Оно может создать такие условия, при которых даже негодяи и разбойники
будут выполнять его приказы и, наоборот, на преступление пойдут даже благородные
люди {165}.
В несколько ином аспекте эту мысль высказывает
Шэнь Дао. Он настаивает на том, что все зависит не от качеств человека,
а от положения, какое он занимает. «Яо {166}
в качестве простого человека не мог управлять даже тремя людьми, в то время
как Цзе {167}, будучи сыном неба, мог привести
в смятение всю Поднебесную. Отсюда ясно, что следует полагаться на обстоятельства
и положение и не надо уважать умение и знание... Если приказы ничтожного
[правителя] исполняются, то это потому, что он опирается на массы. Когда
Яо обучал зависимых от него людей, народ не обращал на него внимания, но
когда он начал, сидя на троне лицом к югу, управлять Поднебесной, приказы
его стали выполняться и запреты - соблюдаться. Отсюда ясно, что для подчинения
масс недостаточно умения и мудрости, но, обладая высоким положением, можно
подчинить людей умных и талантливых» {168}.
Таким образом, все зависит не от качества
человеческой личности, а от того положения, которое человек занимает и
которое одно только и дает ему возможность добиться желанной цели - единоличного
управления {169}. При таком подходе на
первый план выдвигаются методы, необходимые для достижения этой цели. Поскольку
сила государства неразрывно связана со слабостью народа, эти методы в то
же время ведут к ослаблению народа.
<...............................................>
____________________________________________________________________________________
|