ЭЛИ КОРМАН
СКАЗАНИЕ О СПЯЩЕМ ГОЛЕМЕ
Раз в году он проснется в траншее, почуявши близкую
Зиму нашей тревоги и осень тревоги своей,
По реестру потерь ветер сказку заводит ревизскую
И бормочет её в бесприютности русских полей.
Ветер азимут спутал и жалобу сеет озимую.
Не указчик он звёздам. Да что там – он попросту пьян!
И встаёт из траншеи громадиной и образиною
Повелитель округи, обходчик оврагов и ям.
Он обходит их честно, стоит возле каждой и мается,
Потому что убитые шепчут ему: «Отомсти!»
Он не может сказать, он шатается и наклоняется,
Гладит землю могильную и растирает в горсти.
Дождевой застилает глаза пеленой-пелериною.
Отомсти – но кому? Но ему не ответчики мы.
И тогда он ложится опять и пластается глиною,
Намокает дождём, накрывается снегом зимы.
* * *
Антеннова пляска Виттова,
Судорога стенная –
Это меня, забытого,
Весть позвала с Синая.
Удар звуковой распахивает
Вовнутрь моё оконце –
И это моей евстахиевой
Привет от иерихонской.
* * *
В 18** году
В городе N
Две звёздочки, две, два таких симпатичных бельма,
О нет: две пушинки на стебле, подуй – облетели.
Глазницами маски пустотная щурится тьма,
А две, что остались, – нет смысла в них в самом-то деле.
Как глупо сидеть в карантине и ждать перемен.
Объехать его на кривой или взять на арапа!
Скажи, имярек, проживающий в городе N...
-Для крепа и крапа, учитель, для крепа и крапа.
Но если и впрямь проживаешь ты в городе N,
Чего ты там ждешь, почитаемый за мизантропа?
И сколь же причудлив (а, может быть, обыкновен)...
-Я глухо задраил ковчег моего хронотопа.
* * *
Соискатель теснин или медленных оползней вкладчик!
Как раскроется вдруг шестикрылье твоих падежей –
Ты зависнешь тогда над землёю своей незадачи,
Поводырь облаков, голубой пустоты казначей.
-У моей незадачи от гордости выросли крылья,
Я своею бедою напьюсь, как живою водой.
Комариных грехов, неотвязных грехов камарилья –
Плащ романтика позднего реет и реет за мной.
Крупной дробью литой отдаётся во мне, крупной дрожью
Этот город кривой, переулков своих коновод.
Разведите мосты! Влейте городу кровь носорожью!
Вот таким я его узнаю – этот город и год.
ЛИЦО ГЕНЕРАЛА
«Сперва перед ними проплыло лицо генерала».
Г. Бёлль
Сперва перед ними проплыло лицо генерала.
«А где ж твоя свита, лицо?» – «Я без свиты плыву».
И взгляды шеренги лицо генерала вбирало.
Вбирало, чтоб жить? – Нет, вбирать, оседая в траву.
«Куда же плывёшь ты, лицо?» – «Я – к ружейному залпу.
Отечество бредит повзводно, к нему я плыву.
Всё в корчах оно, вот его ещё только и жалко,
И алый знак доблести держит ещё на плаву.
К чему эти люди с их аурой незаурядной?
Железной метлою в ошмётки нас всех замели.
Сыграйте побудку моим мертвецам ненаглядным,
Чтоб вышли они вереницей из этой земли.
И сразу сыграйте вторую, чтоб строились в пары.
И пусть зашагают – вот только не знаю, куда.
И пусть приникают и стелются низом пожары,
И мимоидущим пусть честь отдают города».
* * *
Бойтесь, други, суеты
Пуще тлена;
Бойтесь, други, темноты,
Где сирены.
Вы ушной заткните ствол
Ватой волглой,
Вы пишите, други, в стол,
В ящик долгий.
Стиховая кутерьма
Есть не просит;
Долгий ящик не тюрьма,
Только проседь.
* * *
Облака разбрелись по углам своего правожительства,
И луна утвердила вверху циклопический глаз.
И что ищется, то и обря... Отчего же дрожите вы?
Оттого, что не город, а высится странный каркас.
Это кто же тебя напридумал, какая кикимора
Ядовитую лунную жуть расплескала с небес?
Кто тебя надоумил – исчадие, призрак и выморок –
Наборматывать бред кирпича и фанеры в развес?
Вот в таком-то и жить и глотать эти лунные ампулы,
Этот оползень света Атлантом держать на плече
И по крыше крутой восходить восхищённым сомнамбулой –
Вот такому-то я присягнул бы на лунном луче.
* * *
Своих недостоин верб,
Ни чахлых кустов, ни пыли,
И, раз ты забыл свой герб,
То имя твоё забыли.
И был на расправу скор
Тот праведный ветер сильный,
Который тебя истёр
В труху, в порошок синильный.
Слагать по тебе псалом
Охота ему всё реже,
Ворочая языком
Из кровельного железа.
____________
<...........>
<