.
Можно ли одолеть бесов?
.
Достоевский в Манхеттене.
После 11 сентября
имя Достоевского всплыло на страницы писателей, философов, публицистов
с новой силой в связи с проблемами насилия и убийств. Приведу один воистину
удивительный пример. Выдающийся французский современный философ Андре Глюксман,
всегда вызывающий ожесточенную полемику своей
уничтожающей критикой тоталитарных режимов, совсем недавно издал
в испанском издательстве «Таурус» книгу «Достоевский на Манхеттене». По
мнению Глюксмана, катастрофа 11 сентября говорит о поражении всех
разведок Запада, недооценивших разрушительные
способности нового нигилистического мышления. Мир Декарта основан на девизе
«Мыслю, значит существую». Девиз новых нигилистов и терористов «Убиваю,
значит существую». Глюксман считает, что если бы
агенты ЦРУ читали романы Достоевского, их было
бы не так легко обмануть. Они же считали этих людей «сошедшими с ума от
Аллаха». Из-за этого своего невежества разведчики не смогли понять истинный
культ восстания против Запада всех этих людей Бен-Ладена. Да, они внешне
представляют радикальный, крайне набожный ислам, но ведь давно известно,
что о людях
надо судить не по проповедуемым ими идеям,
а по их поступкам. По Глюксману,
преступление на Манхеттене новоявленных нигилистов
(кстати от латинского слова nihil -
ничто, ничего) сопоставимо с «творческой мыслью»
создателей концлагерей: в обоих случаях
речь идет о полном уничтожении живых душ на заданной,
заранее намеченной площади.
Исламских радикалистов
не устраивает материализм и безбожие Запада? Папа Римский
тоже это критикует. Для этого не обязательно
устраивать кровавое побоище в Нью-Йорке. Глюксман еще более потрясен иным:
как человечество оправдывает содеянное. Ведь чуть не половина населения
планеты с восторгом встретило 11 сентября. Во многих странах, в
России, в Германии, по Глюксману, существуют
нигилистические группы, одержимые идеей заставить взлететь в воздух весь
современный их, естественно, не устраивающий, мир. Девиз
их, отмеченный Достоевским, примитивен и неизменен:
«Всё дозволено!» У Достоевского в «Бесах», говорит Глюксман, четко описаны
группы взбесившихся, Одни с Богом, другие - безбожники, но и те и другие
- насильники, убийцы и самоубийцы, как, например, Кириллов
в «Бесах», живущий одной мыслю, что, убив себя,
станет Богом.
Тут, по -моему, явно
напрашивается сравнение: исламские самоубийцы удовлетворяются
меньшим: гуриями, девственницами в раю, напоминающем
гарем, своеобразным,
по-восточному понятым роскошным материализмом,
против которого они так рьяно
выступают.
Достоевский, по Глюксману,
очень ясно дает понять, что любое движение, освящающее насилие в борьбе
за независимость, можно считать революционным, ведущим в тупик.
Глюксман считает, что
спасение может прийти только через литературу, хотя большинство
в мире ислама безграмотно. Но страсть к разрушению
живет и у бедных и у богатых. И
литература - единственная наука, которая может
помочь справится со злом. Читая Достоевского, Чехова, Флобера, можно понять
это разрушительное зло, которое древние греки называли «помешательством
насилия».
И все же вопрос этот,
по-моему намного сложнее.
Прислушивались ли вообще
когда-нибудь к кому-то? К Бердяеву? К Розанову, сказавшему
в дни революционной эйфории: «Хвастовство, прикинувшееся
добродетелью, и ложь, собравшаяся перевернуть мир - вот что такое русская
революция»? К «Окаянным дням»
Бунина?
Морис Мюре всего через
несколько лет после смерти Карла Маркса выпускает книгу «Еврейский ум»,
в которой, помимо общего исследования, пишет целый ряд портретов
личностей еврейского происхождения, среди которых
- Дизраэли, Нордау, Брандыс, Маркс. Слова его о Марксе, тогда
звучащие фантазией в ушах благолепно дремлющей Европы,
сегодня гремят колоколом, перекрывающим прошедшее
столетие. Книга эта была прочитана
мной давно, и потому цитирую по памяти:
«Капитал» Маркса попахивает
серой».
«Трудно себе даже представить,
что эта, такая на вид мирная теория, в будущем будет
праздновать кровавые триумфы».
Какой эпикурейски мирной,
провинциальной, предстает нам, к примеру, школа злословия.
Двадцатый век заложил
основы школы кровопролития, и она, благодаря открытиям в
области движения, полета и связи, стала всемирной.
И все же только над
входом в ад начертаны дантовские слова «Оставь надежду всяк сюда
входящий». В живой душе, вопреки цинизму, а порой
и полному отчаянию, живет надежда.
И это совсем немало.
<..........................................................>
_____________________________________________________________________________________________
|