.
V. СЕМНАДЦАТЬ ОТЧАЯННЫХ

     С первых дней пребывания в Бабьем Яре Володя Кукля, Яков Капер и я беспрестанно думали о побеге. Перебирали десятки вариантов и отвергали их. Слишком свежей была плачевная история с подкопом в нашей землянке. И все-таки мы не успокаивались. 
     Очень осторожно, чтобы не ошибиться, стали подбирать группу из самых надежных. Когда объединились кроме нас троих , в нее вошли: Леня Долинер, Володя Давыдов, Даниил Будник, Яков Стеюк, Филипп Вилкис, Леонид Хорош, Леонид Островский, Жора Баженов, Калашников (имени его я не помню), Владимир Котляр, Кива Кричевский, Борис Ярославский, Антон Барановский, Сеня Берлянд. Семнадцать отчаянных! 
     Но вместе мы никогда не собирались - нас бы сразу накрыли. Как могли, соблюдали конспирацию. Я  не употребляю определение «строжайшую», потому что этой науке не обучались. До всего доходили своим умом. 
     Когда мы с Яковом Капером обсуждали какие-то предложения, то знал об этом узкий круг лиц. Яков посвящал в них Будника, а я - Давыдова. И так, все связи и необходимая информация, шли по цепочке. Подобным способом обсуждались все вопросы. А на работе при малейшей возможности перебрасывались несколькими фразами. Непосвященные ни о чем догадаться не могли... 
     Читателю уже известно, что среди нас в Бабьем Яре трудилось шесть несовершеннолетних. Невыносимые условия для взрослых оказались всем этим мальчикам и вовсе гибельными. Четверо уже умерли. Пятый «догорал» на печи. Шестой, Коля, был довольно плотным и мускулистым. Мне верилось,что он в этом аду все ж таки выживет. И зря я верил в такое чудо. 
     Однажды, во время завтрака, Коля захотел незаметно взять еще одну пайку хлеба. Его на этом поймали и поставили на колени, а руки заставили поднять вверх. Он держал их в таком положении до тех пор, пока все не поели. На ту беду подошел штурмбаннфюрер , командир зондеркоманды, и поинтересовался, за что он наказан? 
    

Выслушав доклад охранника, он подозвал мальчика к столу и милостиво позволил взять еду. Меня очень насторожила эта непонятная доброта, и я незаметно наблюдал за происходящим. 
     В ответ на Колину радость, нацист сказал через переводчика, что раз его поставили на колени, то пусть и хлеб съест в таком положении. Но только ребенок поднес руку с хлебом ко рту - прозвучал выстрел. Коля упал замертво, так и не успев попробовать нацистское угощение...То был истинно кровавый хлеб... 
     По приказу палача мы подняли тело мальчика, спустились в котлован и понесли его к печи. В мертвом кулачке он крепко сжимал порцию хлеба, из-за которой его лишили жизни. С трудом оторвал взгляд от руки, двигающейся в такт с нашими шагами.. . 
     Долго после этого случая я не мог прийти в себя. Какими-то вспышками на меня находило ощущение, что кто-то целится мне в затылок. Вздрагиваю, оглядываюсь - нет никого. Значит, показалось. Вероятно, я был близок к умопомешательству. Но пронесло...