.
X I. ПОД КЛИЧКОЙ «ЮРКО»

     Однажды моя Анюта пришла от двоюродной сестры с радостной вестью. К Александре заходил человек из партизанского отряда. Ему нужны медикаменты, кроме того, его интересуют надежные люди и оружие. По моей просьбе в очередной его приход Аня переговорила с ним. Лучше бы я ее об этом не просил. Но кто тогда мог предвидеть последствия? 
     А меня между тем ждало испытание, из которого выпутался каким-то чудом. Кто-то донес в гестапо, что я коммунист и еврей. В общем, привели меня в какой-то кабинет. Следователь покрутил головой и, недолго думая, дал команду раздеться. В такой ситуации нельзя тушеваться. Я быстренько сбросил штаны... 
     - Давай снимай и трусы, - приказал следователь. 
     Я стал медленно их снимать. Это не понравилось тому, кто меня привел. Он взял да и с размаху ударил в пах. От этого мой член шмякнулся прямиком на стол следователя. Я обомлел. А он глянул на мое «сокровище» и вдруг говорит: 
     - По естественному паспорту он не еврей. 
     Вот так, не моргнув глазом, белое выдал за черное. Чего-чего, а такого оборота я никак не ожидал. Одевался, скрывая радость, а про себя думал :»Надо же, гестаповец пожалел еврея...» 
     Во время разговора с теми, кто меня привел, следователь потребовал документ о задержании. Но его у них не оказалось. 
     - Не у тебя ли дома мы его забыли? 
     Я пожал плечами, но на всякий случай сказал: 
     - Может, какие-то бумаги и оставили...- И наивно так добавил: - Если вы меня отпустите, то я поищу... А найду -принесу. 
     - Нет, - возразил следователь. - Пойдете вместе. 
     Задержавший меня гестаповец и переводчик пошли со мной к нам на Саксаганского. По дороге я стал расспрашивать у пожилого немца, который говорил по-русски, почему меня задержали. Ведь я ни в чем не виноват, даже в комиссии домоуправления работаю, ночью квартиры проверяем... 
     Переводчик молчал. 
     - Наверное, кто-то донес, - высказал я свое убеждение. Наконец немец заговорил: 
     - Пишите друг на друга, а нам после этого приходится разбираться... 
     Осмелев, я ему сказал: 
     - Догадываюсь, кто это мог сделать. 
     Слово за слово и я выяснил, что речь идет о лялиной маме. Только она могла такую глупость написать... 
     В квартире мы нашли злополучный документ. Они были рады, а переводчик разъяснил, что следователь приказал оставить меня дома. Прийти к ним нужно будет в среду. За это время проверят или я не коммунист. 
     В гестапо мне еще трижды пришлось являться, пока каким-то только им известным способом, они установили, что я беспартийный. 
     После такой длительной проверки вздохнул я свободнее. А Аниной подружке Ляле рассказал, что в гестапо установили - никакой я не еврей, а чистокровный русский. С намеком я ей шепнул: 
     - Немцы - люди умные. Во всем как следует разобрались. А за тех, кто меня оклеветал, они еще возьмутся... 
     Услышав от дочери об этом, мама не на шутку всполошилась. Если ее позовут в гестапо, то они сразу узнают, что муж у нее на фронте воюет против немцев. С перепугу сорокалетняя женщина достала из потайного места вырезку из газеты «Новое украинское слово». Она снова прочитала призыв генерал-комиссара 
И. Квитцрау: 

УКРАИНСКИЕ МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ 

     Большевистские комиссары разрушили ваши фабрики и рабочие места и таким образом лишили вас зарплаты и хлеба. 

     Германия представляет вам возможность для полезной и хорошо оплачиваемой работы. 
     28 января первый транспортный поезд отправляется в Германию. Во время переезда вы будете получать хорошее снабжение, кроме того, в Киеве, Здолбунове и Перемышле 
- горячую пищу. 
     В Германии вы будете хорошо обеспечены и найдете хорошие жилищные условия. Плата также будет хорошей: вы будете получать деньги по тарифу и производительности труда. 
     О ваших семьях будут заботиться все время, пока вы будете работать в Германии. 
     Рабочие и работницы всех профессий - предпочтительно металлисты - в возрасте от 17 до 50 лет, добровольно 
желающие поехать в Германию, должны объявиться на 

БИРЖУ ТРУДА В КИЕВЕ 
ежедневно с 8 до 15 часов. 

     «Да, час мой настал», - так думала эта сорокалетняя доносчица. Она поедет в Германию и заработает много денег. С этой мыслью она отправилась на улицу Смирнова-Ласточкина, где находилась биржа труда. Без колебаний подала документы и завербовалась на работы в Германию. 
     Дальнейшая ее судьба оказалась, как в той поговорке: «Не рой яму другому...» Через некоторое время Ляля получила письмо из Германии. Оказалось, что у далеко не старой женщины там парализовало левую руку. Когда с этой печальной вестью подруга Ани пришла к нам домой, я прямо ей и сказал: 
     - Это за донос на меня ее Бог покарал! 

     Прошло некоторое время. Все как будто успокоилось. И в это время Аня принесла весточку от связного партизан. В Киеве он будет в 20 числах января. Тогда и состоится наша встреча. 
     Наконец наступил долгожданный час. Встретились мы на квартире у тещи. Затем по моей просьбе зашли еще и к Лене Долинеру. Он жил на улице Урицкого, 20. Снова долго и подробно говорили. На одни вопросы гость отвечал, на другие - отмалчивался. 
     Я присматривался к нему и в душу мою вкрадывалась тревога. Внешностью похож на еврея, но по документам 
был «фолькс дойч». Он признался, что свободно владеет немецким. Когда же мы попросили его назвать фамилию, то он отказался, а предложил свою кличку «Юрко». Так, мол, и называйте. Для конспирации лучше не знать фамилии. Это надежный способ скрывать от слишком любопытных, кто ты есть на самом деле. 
     В доме у Лени Долинера Юрко назначил нам день ухода в лес - 5 февраля. Куда пойдем - не сказал. Мы знали только одно: в Фастове к нам присоединится лейтенант МВД. На вопрос, что брать с собой, связной партизан назвал лишь теплую одежду и еду на три дня. 
     После его ухода мы долго анализировали каждое слово Юрко. А вдруг это провокатор? Мы были неопытны и наивны: И в конце концов пришли к мысли, что если его подослало гестапо, то он бы обязательно поинтересовался, есть ли у нас подходящие товарищи, чтобы накрыть и их. Не стали гадать на кофейной гуще. - Если до 5-го февраля не придут, то Юрко свой. 
     Но вышло все по-другому.