.

Раздел 3.
Историко-философский анализ проблемы
национального характера

(окончание)

В концепции Бердяева важное место занимает также географический фактор. По мнению философа; огромные пространства забирали много сил у русского народа: «Русская душа подавлена необъятными русскими полями и необъятными русскими снегами, она утопает и растворяется в этой необъятности»⁷³.
Для того чтобы господствовать на огромных пространствах, необходимо было создать государство со страшной централизацией, подчинением всей жизни государственному
интересу и подавлением личных свобод и личных интересов. «Необъятные пространства
России тяжелым гнетом легли на душу русского народа. В психологию его вошли и
безграничность русского государства, и безграничность русских полей. Русская душа ушиблена ширью, она не видит границ, и эта безграничность не освобождает, а порабощает ее»⁷⁴.
Можно полемизировать с Бердяевым по поводу излишней категоричности формулировки, но отрицать влияние географического фактора неправомерно. Причем Бердяев рассматривает необъятные пространства России не как внешний, материальный, а как внутренний, духовный фактор. Подчеркивалось выше, что русский человек целиком возлагает надежды на центральную власть. Последняя выступает и национальной психологии трансцендентной силой.
Географический фактор, по мнению Бердяева, породил как положительные, так и отрицательные черты русского национального характера. «Широк русский человек, широк как русская земля, как русские поля. Славянский хаос бушует в нем. Огромность русских пространств не способствовала выработке в русском человеке самодисциплины и самодеятельности, - он расплывается в пространстве. ...От русской души необъятные русские пространства требовали смирения и жертвы, но они же охраняли русского человека и давали ему чувство безопасности. Со всех сторон чувствовал себя русский человек окруженным огромными пространствами и не страшно ему было в этих недрах России»⁷⁵.
Совершенно в иных условиях формируется национальная психология западноевропейских народов. Последние ощущают на себе воздействие малых пространств своих государств, где все должно быть рассчитано и правильно распределено. И в душе их тесно, а не пространно, как считает Бердяев. «Организованная прикрепленность всего к своему месту создает мещанство западноевропейского человека, столь всегда поражающие и отталкивающие человека русского. Эти мещанские плоды европейской культуры вызывали негодование Герцена, отвращение К. Леонтьева»⁷⁶.
Вместе с тем воздействие пространств Бердяев не считает фатальным. Исторический период власти пространств над душой русского народа кончается. Народ вступает в новый
исторический период, когда он должен стать господином своих земель и творцом своей
судьбы.
В ракурсе проблемы национального характера Бердяев останавливается на вопросе об отношении человека к земле вообще и об отношении русского человека к русской земле в частности. Он пишет о том, что человек должен любить свою землю, любить цо всех ее противоречиях, с ее грехами и недостатками «Без любви к своей земле человек бессилен
что-нибудь сотворить, бессилен овладеть землей»⁷⁷.
Концепция Бердяева предполагает рассмотрение проблемы взаимоотношения
национализма и мессианизма, которые соприкасаются и смешиваются. В моменты исключительного духовного подъема национализм переливается в мессианизм. Примером,
по мнению философа, может служить славянофильство. Он исходит из тезиса о том, что национализм и мессианизм глубоко, противоположны по своей природе, по своему происхождению и задачам. «Националисты - трезвые, практические люди, хорошо
устраивающиеся на земле. Национализм может быть укреплен на самой позитивной почве,
и обосновать его можно биологически. Мессианизм же мыслим лишь на религиозной почве,
и обосновать его можно лишь мистически»⁷⁸.
Бердяев утверждает, что возможно существование многих видов национализма.
Национализм в идее как таковой не претендует на универсальность, единственность
и исключительность. Однако на практике национализм может дойти до отрицания
и истребления других национальностей. Отличие мессианизма от национализма в этом аспекте состоит в том, что мессианизм не терпит сосуществования, он - единственный и, как считает Бердяев, всегда вселенский по своему притязанию. Существенное отличие мессианизма от национализма состоит также и в том, что мессианизм никогда не отрицает и биологически не истребляет другие национальности, а, наоборот, он их спасает, подчиняет своей вселенской идее.
В основу славянской идеи, как и в основу русской мессианской идеи, можно положить лишь русский духовный универсализм, русскую всечеловечность, «русское искание Града Божьего». Религиозные корни мессианизма находятся в мессианском сознании еврейского народа, в его осознании себя избранным народом Божьим, в котором должен родиться Мессия. Особенность еврейского мессианизма, по Бердяеву, состоит в том, что он привязан к одному народу, в нем еще нет идеи всечеловечности. Еврейский мессианизм заканчивается с рождением Христа-Мессии. В христианском человечестве мессианское сознание может быть обращено лишь вперед, лишь к Христу. Христианский мессианизм всегда приобретает апокалиптическую окраску. «Мессианизм русский, если выделить в нем стихию чисто мессианскую, по преимуществу апокалиптический, обращенный к явлению Христа Грядущего и его антипода-антихриста. Это было в нашем расколе, в мистическом сектантстве и у такого русского национального гения, как Достоевский, и этим окрашены наши религиозно-философские искания»⁷⁹.
Концепция «русского духа» нашла отклик у нескольких поколений исследователей, и образ России, русской души, сложившийся в странах современного Запада, в основном навеян идеями Бердяева о русском национальном характере.
Отечественная историография занималась также анализом черт национального характера украинского народа. Специальных работ, изданных в Украине, крайне мало, поскольку исследовать данную проблему в нашей философской литературе было не принято. В основном это литература украинского зарубежья. Впрочем, такая же ситуация сложилась и с анализом национального характера русского народа. Это либо дореволюционные труды (Соловьев, Леонтьев), либо изданные за рубежом (Бердяев). Поэтому ниже мы остановимся на концепции известного специалиста в области украинской культуры Д. Чижевского.
Прежде всего Чижевский останавливается на характеристике таких понятий, как нация и человечество. Понимание нации, с его точки зрения, может быть либо рационалистическим,
либо романтическим. Рационалистический подход предполагает логически
аргументированный анализ, основанный на принципах разума, и исходит из того, что в жизни имеет смысл лишь то, что можно понять и обосновать с помощью разума Он предполагает признание национальных особенностей в развитии народов, но с учетом их ограниченности, считая ограниченность национальных особенностей необходимым этапом в развитии человеческой истории, рационалисты все же подлинную ценность усматривают в общечеловеческом, наднациональном.
Многообразие характерно для растительного и животного мира и для человеческого рода. Невозможна природа, в которой был бы один тип растений или один тип животных.
Чижевский задается вопросом, имела бы смысл человеческая жизнь при существовании идеальных, но совершенно похожих Друг на друга людей? Отвечая на него, ученый пишет:
«Разнообразие органических форм в природе обусловливает, делает возможным расцвет органической жизни, поскольку разнообразные типы, формы и породы - в борьбе и сотрудничестве между собой - живут через постоянный обмен между собой материи. ...Так
же и человеческое общество возможно лишь потому, что есть разнообразие типов и психологических особей отдельных людей, ибо никакое общество не сложилось бы из
совершенно однотипных индивидуумов»⁸⁰.
Подобных примеров можно привести множество из области истории и культуры.
Изменение стилей - классического и романтического, готики и рококо, каждый из которых
нам кажется прекрасным, несмотря на их отличие и существование в разные исторические
эпохи. Вечные ценности не являются однообразными и однотипными. Формы вечной красоты находят реализацию, воплощаются в самых различных сторонах действительности. Примеры Чижевский находит в религии, философии, науке. Общечеловеческое значение отдельных культурных форм, вечность их существования так же правомерны, как и отдельных школ и течений в искусстве. «Ценность их как раз и состоит в их индивидуальности, ибо как раз то, что во всех них есть индивидуального, и дополняет другие проявления, освещает абсолютные ценности с других сторон, еще обнаруженных в других их проявлениях в истории»⁸¹.
Далее Чижевский делает вывод, имеющий очень важное значение для понимания его концепции национального характера. Он пишет: «Совершенно ясно, как необходимо решить вопрос о соотношении между нацией и человечеством, между национальным и общечеловеческим, - каждая нация является лишь ограниченным и односторонним раскрытием человеческого идеала. Но лишь в этих ограниченных и односторонних осуществлениях общечеловеческий идеал и является живым. Поэтому каждая нация как раз в своем своеобразном и оригинальном, в своей «односторонности» и ограниченности имеет вечное, общее значение. Как живы разнообразные человеческие индивидуумы в обществе, так конкретные, разнообразные нации соединены в человечестве. Только через них и в них человечество становится возможным»⁸².
Этот тезис Чижевский применяет для анализа проблемы национальной философии. Он останавливается на характеристике гегелевской концепции развития философской мысли, согласно которой абсолютная правда не может быть раскрыта. Отдельное философское утверждение представляет собой не что иное, как фрагмент абсолютной правды, и является неполным и несовершенным отблеском Абсолютного. Именно эта неполнота служит
причиной смены и борьбы идей в истории мысли. В процессе развития философской мысли происходит синтез существующих «неполных» правд. Однако и в таком виде они не представляют собой результат познания абсолютной истины, а являются этапом на пути к ее познанию, хотя и более углубленным.
Чижевский отмечает, что каждая конкретная философия является полным осознанием абсолютно-ценностных, непреходящих элементов определенной национальной культуры, научного мировоззрения, определенной религиозности, возвышением этих конкретных форм культуры в сферу абсолютной правды. «Как мы не можем считать лишь один
художественный стиль носителем прекрасного, красоты, а считаем, что в каждом раскрываются разные и в разнообразии своем одинаково важные стороны прекрасного, точно так же и относительно отдельных «философий». И как моральный мир обнищал бы, если бы не было различных типов людей, что различными путями и в различных формах стремятся к справедливости, как обнищало бы и искусство, если бы оно утратило разнообразные национальные и исторически обусловленные стили, так и в философии, если бы не было различных исторически сменяющихся и национальных «стилей» в ней»⁸³.
Далее он подчеркивает, что ошибки в философии проистекают из-за того, что абсолютно верным провозглашается одностороннее и частичное. Любая философская система, которая
хочет видеть в себе реализацию абсолютной истины, ошибочна. Точно так же и национальная философия - претендуя на познание абсолютной правды, она становится на неверный путь.
Исходя из свойственного ему понимания взаимоотношения общечеловеческого и национального, Чижевский анализирует процесс развития всемирной философии. Он представляет ход развития философской мысли как переход от одной частичной правды
к другой, от одной «односторонности» к другой. В результате философская мысль может
оказаться бесплодным шатанием между этими односторонними, ограниченными
правдами, но иногда может и возвыситься над ними. Произойдет соединение, синтез этих односторонностей. Однако синтез тоже не означает полной истины, он по своей природе
также ограничен. Но все же это качественно новый этап в развитии философской мысли по сравнению с отдельными односторонними подходами.
Данная закономерность свойственна не только всемирной философии, но и каждой национальной. Поэтому, утверждает Чижевский, в каждой национальности есть два противоположно-полярных течения. Полярные противоположности свойственны, в свою очередь, и каждому течению или направлению. Однако между противоположностями
существует и нечто общее, что дает нам возможность, составить представление о нациях,
науках и философских направлениях.
В качестве примера берется западноевропейская философия, в которой сочетались различные тенденции. Так, во французской философии боролись мистицизм и рационализм,
в английской - эмпиризм и платонизм, в немецкой - спекулятивный и индуктивный методы,
в русской - религиозные тенденции и различные формы просвещенности. Если характеризовать исторические эпохи, то в X V I I в. идет борьба между эмпиризмом и рационализмом, в X V I I I в. - между просвещением и мистической религиозностью и в X I X в. - между спекулятивной философией и мистической религиозностью. Более того, внутри каждого направления происходит борьба противоположных тенденций.
Например, рационализм и эмпиризм. В первом это скептицизм и реализм, который
исходит из самостоятельного существования понятий; во втором идет борьба между опытом сенсуальным и внечувственным,
Далее Чижевский отмечает, что противоречия, характерные для всемирной философии, свойственны также и национальной философии, поскольку линия философского развития проходит через различные страны и преломляется в философских концепциях различных
наций. Отдельная нация в определенные моменты репрезентует современность, иногда
вместе с другими нациями, иногда сама по себе. «Преимущественно три момента
характеризуют особенности философии данной национальности - 1. форма проявления философских мыслей, 2. метод философского исследования, 3. строение системы философии, «архитектоника», в частности место и роль в системе тех или иных ценностей»⁸⁴.
Согласно Чижевскому, форма проявления философских мыслей может быть наиболее
внешней чертой национальной философии. «Стремление к простоте у англичан, стремление
к симметрии и схематизму во французской философии, стремление к открытиям
«диалектических моментов», противоречий и «движения» мысли между ними - в немецкой
(что принимается некоторыми как «туманность» немецкой мысли) - это есть, без сомнения,
важнейшие, но внешние черты»⁸⁵, Значительно большее значение имеет метод
философствования - эмпирический и индуктивный в английской философии, рационалистические доказательства во французской, трансцендентальный и
диалектический - в немецкой, который накладывает печать на сущность философских
систем этих наций.
Чижевский придает большое значение построению самой системы. От нее зависят максимально ценные и оригинальные идеи, что развиваются в лоне национальной философии. При этом важно, какое место в ней занимает та или иная система ценностей. Акцент на определенные из них зависит от особенностей национального бытия. Нередко некоторые ценности (эстетические, этические, религиозные) абсолютизируются, что приводит к ограниченности, односторонности, ошибкам.
«Национальные «ошибки» очень характерны, очень важны для «стиля» национальных философий, так же, как «ошибки» человека не менее характерны для него, чем положительные стороны. Так же как человек, и нация имеет каждая свои определенные конкретные «опасности», возможности падения. Так, в частности, - в сфере философии. Английский эмпиризм имеет тенденцию к вырождению в поверхностность, французский рационализм - в схематизм, ...немецкая спекулятивная философия - в ненужную темноту и искусственную конструктивность»⁸⁶.
В контексте анализа взаимоотношения общечеловеческого и национального в историко-философском процессе Чижевский рассматривает украинскую философию. При
этом он экстраполирует свой анализ на славянскую философию в целом и отмечает, что
общие закономерности развития философской мысли, линии философского развития,
которые проявляются в различных странах, не обнаружили себя ни в Украине, ни среди
других славянских народов. По мнению Чижевского, «еще не случалось в истории развития философии, чтобы «великий философ», либо украинец, либо представитель какой-либо другой славянской нации, создал синтез мирового значения. «Мирового значения», - значит, такую, (философию. -П. Г.) которая была бы исходным пунктом « дальнейшего философского развития в мировом масштабе»⁸⁷.
С данным утверждением я согласиться не могу. Ведь такие философы, как В. Соловьев
и Г. Сковорода - это мыслители мирового значения, давшие толчок развитию отечественной философии. Если же говорить о мировом значении славянской философии, то многие ее представители оказали влияние на развитие философской мысли в мировом масштабе.
«Мы окажемся в очень сложном положении, когда захотим охарактеризовать украинскую философскую мысль, ибо мы можем с полной определенностью сказать, что мы имеем здесь
дело лишь с началами мыслей, которые могут быть развиты в дальнейшем философском творчестве украинских мыслителей будущего. Собственно, так же обстоит дело и у
других славян. Ни религиозная философия у русских, ни «мессианизм» у поляков тоже не
достигли такого уровня, чтобы можно было говорить о мировом их значении»⁸⁸.
Тут же Чижевский отмечает, что можно говорить о Сковороде, Гоголе или Юркевиче
как о типичных представителях украинского народа. Но при этом он подчеркивает, что ни Сковороде, ни Гоголю, ни Юркевичу не удалось утвердить в мировой мысли оригинальный характер своих воззрений.
Однако и здесь с Чижевским нельзя согласиться. Например, Юркевич оказал влияние на формирование и развитие антропологических направлений в зарубежной философии X X в. Чижевский несомненно прав в другом: в силу особенностей исторического и социально-экономического развития Украины ее культурная жизнь на протяжении различных исторических эпох не всегда носила самостоятельный характер, изменялся уровень как
политической зависимости, так и национального самосознания украинского народа.
Украинская история, как справедливо подчеркивает Чижевский, опускается в определенные исторические периоды до уровня «областной истории», русской или польской. Трагическим последствием было то, что нередко лучшие представители украинской культуры работали вне пределов Украины. Низведенная до уровня провинциальной, украинская культура
рассматривалась как второстепенная, а ее представители - как эпигоны культур других народов. Более того, многие украинские мыслители, выразившие в своем творчестве национальные особенности развития своего народа, объявлялись представителями русской или польской культуры. Например, до сих пор можно встретить упоминание на страницах нашей философской литературы о Сковороде как о русском философе. Безапелляционно относят к числу русских философов П. Юркевича. Подобных примеров можно было бы привести, к сожалению, немало.
Взгляды Чижевского на историко-философский процесс тесно связаны с рассмотрением
им национального характера. Он подчеркивает, что изложение национальной философии следовало бы начинать с анализа тех национальных особенностей, в которых она развивается. Их Чижевский называет «народным мировоззрением». Он пишет: «Народное мировоззрение представляет собой национально-обусловленное положение данного народа в мире и жизни. Оно проявляется и в том, что данный народ любит, чего в жизни он избегает, что в человеке больше всего ценит, к чему относится отрицательно и т. д.»⁸⁹.
Народное мировоззрение на протяжении веков не остается неизменным. На психологию народа накладывают отпечаток как те изменения, которые происходят в его жизни, так
и влияния внешних факторов. Народное мировоззрение, по Чижевскому, представляет собой
сочетание определенных надысторических и исторических элементов, «Исторически обусловленные элементы легче подвергаются изменению, чем обусловленные определенным психическим складом нации. Но и те и другие в каждый данный момент накладывают свой отпечаток на философское творчество представителей данной нации»⁹⁰.
Чижевский предостерегает, что национальный характер не является целостным. Дело в том, что в каждой нации имеются различные психологические типы, различные социальные типы. Имеются также отличия, вызванные местными условиями. Все они очень усложняют
характеристику национального лица народа. Поэтому анализ украинского национального характера будет неполным и не детальным. Философ отмечает, что к характеристике национального типа можно идти тремя путями. «Первый из них - это исследование народного творчества, второй - характеристика наиболее «блестящих», ярких исторических эпох, которыеданный народ пережил, третий - характеристика наиболее значительных, - «великих», выдающихся представителей данного народа»⁹¹.
Наиболее надежным Чижевский считает первый путь. Однако он таит в себе две опасности. Первая состоит в том, что народное творчество представляет собой чрезвычайно
разнообразный конгломерат продуктов различных эпох и «типов», различных направлений, которые либо сливались, либо оставались самостоятельными. «Если бы мы обратились, например, к «народной мудрости» украинского народа, то получили бы едва не на все
основные вопросы почти противоположные ответы. Ибо эти ответы берут начало и в дохристианские времена, и в христианские; и от «православия» христианского, и от униатов, и от католиков, и от «ариан»; и от крестьян, и от казаков, и от шляхты, и от аскетического мировоззрения Лавры, и от барокковой письменности Киевской Академии, Очень мною элементов народного творчества являются общими для Украины и ее соседей, украинцев и других славян, украинцев и других хлеборобских народов»⁹².
Чижевский считает существенными чертами украинского национального характера эмоциональность, сентиментализм, лиризм. Эти черты якобы наиболее ярко проявляются в эстетизме украинской народной жизни и обрядности. В эмоциональности, как свойстве украинского национального характера, Чижевский усматривает влияние протестантской
религиозности, ибо важным принципом протестантизма является высокая оценка
«внутреннего» в человеке. Одно из проявлений эмоциональности - своеобразный украинский юмор. Кроме того, Чижевский выделяет в национальном характере украинцев
индивидуализм и стремление к свободе. Он, правда, признает, что индивидуализм может привести к самоизоляции, к конфликту со всем и со всеми, к разложению любой жизненной формы. Вместе с тем индивидуализм может вести и ведет в отдельных случаях к
глубоко позитивным формам творчества и активности. Отмечает философ также способность к восприятию нового, тенденцию к психической эволюции.
Чижевский предпринимает попытку анализа отрицательных черт украинского народа,
которые формировались на фоне кровавых страниц его истории, в тенденциях к взаимной
борьбе, к уничтожению собственных и чужих жизненных форм. Национальный характер
украинца выбирал из многообразия исторических событий то, что соответствовало его
сущности.
«Наиболее важными моментами исторического развития украинского национального
характера необходимо считать постоянный фон украинской истории - природу Украины и два исторических периода - княжескую эпоху и эпоху барокко»⁹³. Чижевский считает, что степь для украинца то же самое, что западноевропейский ландшафт для его обитателя - носитель величия нации. Эстетические и религиозные чувства, а также философское сознание принимают специфическую форму при восприятии степи.
Необходимо подчеркнуть, что с позиций географического детерминизма объясняют национальный характер и другие представители украинского зарубежья. Так, Григориев пишет: «Большие пространства Украины приучили украинцев к безразличию, пассивности,
беспечности: «до нас еще далеко», «еще успеем», «как-нибудь да будет»⁹⁴. В «Истории
украинской культуры», изданной в Канаде, мы читаем: «Буйный мир украинской природы,
среди которой жили древние украинцы, занимаясь землепашеством, охотясь на зверей в лесах и в степях, ловя рыбу в реках, оказал влияние на их воображение, породил богатый мир верований, сформировал отдельное их мировоззрение»⁹⁵.
Одной из распространенных интерпретаций тезиса о преимуществе эмоциональных и чувственных элементов над рационалистическими в характере украинского народа является утверждение о том, что в философии П. Д. Юркевича нашли отражение эти черты национального характера.
Об этом же пишет и Чижевский. «Философия сердца (Юркевича) является характерной для украинской мысли. Юркевич типичный представитель национального украинского характера»⁹⁶.
С точки зрения И. Мирчука, Юркевич создал «философию сердца» в противоположность не только модному тогда материализму, но также крайнему рационализму и интеллектуализму. Анализируя современную ему философскую проблематику, Юркевич приходит к убеждению, что обнаруженная в категориях разума философская мысль не в состоянии охватить целостного и реального бытия. Он в своей скромности, утверждает Мирчук, видит границы человеческого познания, которые существуют потому, что за разумом и его способностью познать мир таится более глубокая функция человеческого духа, служащая основанием разуму и создающая ему возможность для развития. «Философия сердца», - пишет Мирчук, - изложенная Юркевичем в работе «Сердце и его значение в духовной жизни человека», создает чрезвычайно характерное переходное явление от платонизма к философии новейшего времени, однако она находится в явном противоречии с Кантом и его последователями. Юркевич потому специфичен для философского мышления украинцев, ибо в его творчестве выступают ясно типичные черты украинского характера»⁹⁷.
Чижевский считает, что истоки учения Юркевича о «философии сердца» уходят в творчество Сковороды. Эта гуманистическая тенденция, по его мнению, проходит через всю украинскую философскую мысль, через творчество Гоголя, Кулиша и др.
Юркевич считает, что сердце есть хранитель и носитель всех телесных сил, средоточие
душевной и духовной жизни человека. При этом он ссылается на различные библейские источники. «Так в сердце зачинается и рождается решимость человека на такие или другие поступки; в нем возникают многообразные преднамерения и нежелания; то есть седалище
воли и ее хотений»⁹⁸. Сердце есть также средоточие нравственной жизни человека. В нем соединяются все нравственные состояния человека, от высочайшей таинственной любви к
Богу до того, по словам Юркевича, высокомерия, которое, обгоняя себя, полагает сердце свое сердцем Божиим.
Юркевич отмечает, что священные писатели знали о высоком назначении головы в духовной жизни человека, однако средоточие этой жизнин видели в сердце. С его точки зрения, заповедь любви философия заменяет отвлеченным и холодным сознанием долга, «сознанием, которое предполагает не воодушевление, не пламенное влечение сердца к добру, а простое, безучастное понимание явлений»⁹⁹.
Ученый считает, что самые достоверные факты физиологии, подтверждающие связь
сознательной жизни души с деятельностью головного мозга, не находятся в противоречии с библейским учением о сердце как подлинном средоточии душевной жизни. Он допускает возможность того, что душа как основа сознательных психических явлений имеет своим
ближайшим органом сердце. Хотя факты свидетельствуют о том, что сознательная жизнь души проходит под воздействием головного мозга, Юркевнч считает, что чувство, которое мы имеем о нашем собственном духовно-телесном бытии, отражается в нашем сердце. Самые малейшие изменения в сфере чувств сопровождаются изменениями в работе сердца. «А эго общее чувство души, как нам кажется, есть одно из самых важных явлений для объяснения библейского ученья о сердце как средоточии душевной жизни. ...В сердце человека лежит основа того, что его представления, чувствования и поступки получают особенность, в которой выражается его душа, а не другая, или получают такое личное, частноопределенное направление, по силе которого они суть выражения не общего духовного существа, а отдельного живого действительно существующего человека»¹⁰⁰.
В этих словах Юркевича, по сути, выражена квинтэссенция его учения о сердце как органе, определяющем духовный мир личности, делающем ее индивидуальностью. Именно в сердце, по Юркевичу, сконцентрировано многообразие чувств, эмоций, настроений, переживаний, свойственных человеку, которые детерминируют его поведенческую деятельность и мировоззренческую направленность. Такие чувства, как радость, скорбь, страх, надежда, доброта и любовь самым непосредственным образом вытекают из нашего сердца и оказывают воздействие на его деятельность. «Когда мы наслаждаемся созерцанием красоты в природе или искусстве, когда нас трогают задушевные звуки музыки, когда мы удивляемся величию подвига, то все эти состояния большего или меньшего воодушевления мгновенно отражаются в нашем сердце, и притом с такою самобытностью и независимостью от нашего обычного потока душевных состояний, что человеческое искусство, может быть, вечно будет повторять справедливые жалобы на недостаточность средств для выражения и изображения этих сердечных состояний»¹⁰¹.
В процессе познания, если истина западает в сердце, то она становится нашим благом,
нашим внутренним сокровищем. Юркевич делает вывод, что «только для сердца возможен подвиг... Из этих замечаний, - подчеркивает он, - мы извлекаем два положения: 1) сердце
может выражать, обнаруживать и понимать совершенно своеобразно такие душевные
состояния, которые по своей нежности, преимущественной духовности и жизненности не
поддаются отвлеченному знанию разума; 2) понятие и отчетливое знание разума открывается или дает себя чувствовать и замечать не в голове, а в сердце; в эту глубину оно должно проникнуть, чтобы стать деятельною силою и двигателем нашей духовной жизни»¹⁰².
Юркевич показывает противоречивый характер человеческой личности, в которой одной сосредоточены как бы две. Ту личность, которая выступает перед нами, он называет
поддельной. Но кроме нее в человеческой индивидуальности находится другая,
действительная личность. Содержание этой подлинной, действительной личности сокрыто
в сердце человека. Это явление Юркевич называет двоедушием. Оно показывает, какое
огромное расстояние может быть между деятельностью душевной в представлениях и
понятиях и теми собственными состояниями души, которые отзываются в движениях сердца. Ведь в особенных случаях мы просим человека высказать свое мнение «от сердца». Отношения между людьми, подчеркивает Юркевнч, суть отношения сердечные. Таковы, например, дружба, братство, любовь и др. Именно здесь проявляется сущность человека, полнота и состояние ею духовных переживаний. «Философия сердца» предполагает рассмотрение религиозного сознания, места и роли религиозных чувств в структуре человеческой личности. При этом она исходит из тезиса о том, что религия не является чем-то посторонним по отношению к духовному миру человека. «Основа религиозного сознания человеческого рода заключается в сердце человека: религия не есть нечто постороннее для его духовной природы, она утверждается на естественной почве»¹⁰³. Согласно концепции Юркевича, религиозное чувство является врожденным. Отсюда Чижевский, Мирчук и другие представители украинского зарубежья делают вывод о том, что религиозность имманентно присуща украинскому национальному характеру, поскольку философское миросозерцание украинского народа отражено в «философии сердца».
Выше подчеркивалась мысль Чижевского о том, что истоки «философии сердца»
Юркевича - в учении Сковороды. Чижевский считает, что учение Сковороды о сердце органически связано с его философскими взглядами и пониманием им сущности человека. По мнению В. Зеньковского, предметом учения Сковороды является понятие сердца, и здесь
философ якобы более, чем где бы то ни было, остается на почве библейского учения о сердце
как действительном центре духовной жизни человека. Утверждается, что Сковорода развивал этот аспект и тем самым имел значительное влияние на философскую концепцию Юркевича. «Учение Сковороды о сердце как центре и целостном начале духовной жизни, - пишет Эрн, - повторяется Юркевичем и становится у него основой первой в России и глубокой критики Канта, что оказало влияние на Соловьева, а через Соловьева оказало влияние и на Лопатина. И здесь мы видим рост и плодотворное развитие, первые ростки которых мы находим у Сковороды»¹⁰⁴.
Таким образом, идея о преемственности учения Сковороды и Юркевича в учении о сердце была .высказана еще в начале X X в. Чижевский видит влияние «философии сердца»
Сковороды на Гоголя и Кулиша и лишь, потом на Соловьева.
Чижевский отмечает, что, не придавая слову «сердце» эмоционального оттенка. Сковорода в этом учении все же преодолевает односторонний рационализм современной ему психологии. Сердце является для Сковороды чем-то бессознательным. Продолжая христианскую традицию и следуя Платону, «Сковорода рисует это бессознательное не как низшее по сравнению с сознательным, психической жизнью, а как высшее и более глубокое, как средоточие всего доброго и светлого»¹⁰⁵.
Сковорода утверждал, что сердце является «действительным человеком», что головой всего в человеке является сердце человеческое. Оно и представляет действительного человека в человеке.
Чижевский далее прослеживает данную тенденцию в отечественной культуре,
останавливаясь на анализе творчества Гоголя и Кулиша. Он отмечает, что, отличие от
Платона, Декарта, в философии которых на передний план выступает интеллектуальный элемент, у Гоголя доминирующим является сердце, эмоциональная сфера^*.
Кулиш апеллирует к сердцу как в своих художественных произведениях, так и в работах, которые носят теоретический характер. Он рассматривает сердце в его взаимодействии с Богом. Именно в сердце находится Бог. «Сердце не только носит в себе Бога и мир, но также прошлое и будущее, - глубина, сердца - это глубина, в которой теплятся исторические воспоминания и удивительные предчувствия»¹⁰⁶.
Таким образом, Чижевский прослеживает на примере истории украинской культуры феномен «философии сердца», начиная со. Сковороды и заканчивая Юркевичем. Эта особенность украинской духовности, по мнению Чижевского, оказала влияние на выдающегося русского мыслителя В. Соловьева.
Несомненно, что украинский национальный характер формировался и видоизменялся под воздействием различных факторов - исторических, социально-экономических, географических и др. Из концепции Чижевского о «философии сердца» вытекает, что эмоциональность и религиозность - это важнейшие черты украинского национального характера¹⁰⁷. Собственно, концепция Чижевского (как и других представителей украинского зарубежья) теоретически обосновывает наличие и правомерность этих черт.
В связи с этим необходимо обратить внимание на следующие обстоятельства.
Во-первых, украинскому народу свойственны и эмоциональность, и религиозность так же, как любому другому народу.
Во-вторых, сторонники данных взглядов смешивают понятия национального характера и национального темперамента. Эмоциональность - это черта, которая характеризует национальный темперамент. В этом смысле мы говорим об эмоциональности итальянцев, испанцев, латиноамериканцов. Религиозность - это черта, свойственная скорее
национальному характеру. Причем национальному характеру любого народа. Степень ее проявления на протяжении различных исторических эпох зависит от множества факторов.
Религиозность, как, впрочем, и вольнодумство, составной элемент в структуре мировоззрения любого народа.

<

___________________
⁷³Бердяев Н. Судьба России. -С. 65.
⁷⁴ Там же. -С. 66.
⁷⁵ Там же. -С. 66-67.
⁷⁶ Там же. -С. 67-68.
⁷⁷ Там же. -С. 33.
⁷⁸ Там же. -С. 104.
⁷⁹ Там же. -С. 101.
⁸⁰ Чижевський Д. Нариси з історії філософії на Україні. - Мюнхен, 1993. -С. 8.
⁸¹ Там же. -С. 9.
⁸² Там же. -С. 9.
⁸³ Там же. -С. 10.
⁸⁴ Там же. -С. 11-12.
⁸⁵ Там же. -С. 11-12.
⁸⁶ Там же. -С. 11-12.
⁸⁷ Там же. -С. 12.
⁸⁸ Там же. -С. 13.
⁸⁹ Там же. -С. 16.
⁹⁰ Там же. -С. 16.
⁹¹ Там же. -С. 16.
⁹² Там же. -С. 16-17.
⁹³ Там же. -С.17-18.
⁹⁴ Григоріїв К. Українська національна вдача. - Вінніпег, 1941. -С. 28.
⁹⁵ Історія української культури. -Вінніпег, 1964. - Т. 1. -С. 230.
⁹⁶ Чижевський Д. Нариси з історії філософії на Україні. -С. 19.
⁹⁷ Мірчук І. Світогляд українського народу. - Прага, 1942. -С.238.
⁹⁸ Юркевич П. Д. Философские произведения. -М., 1990. -С. 69.
⁹⁹ Там же. -С. 77.
¹⁰⁰ Там же. -С. 80-82.
¹⁰¹ Там же. -С. 84.
¹⁰² Там же. -С. 85-86.
¹⁰³ Там же. -С.93-94.
¹⁰⁴ Эрн В. Григорий Саввич Сковорода. Жизнь и учение. - М., 1912. -С. 340-341.
¹⁰⁵ Чижевський Д. Нириси з історії філософії України. - С. 54.
¹⁰⁶ Там же. -С. 122.
¹⁰⁷ Подробно об украинском национальном характере см.: Гнатенко П. И., Українский національний характер,
Київ, 1997.
^* Н. В. Гоголь писал: «Посмотрите, народные танцы являются в разных углах мира; испанец пляшет не так, как швейцарец, шотландец, как теньеровский немец, русский не так, кок француз, как азиатец. Даже в провинциях одного и того же государства изменяется танец. Северный русс не так пляшет, как малороссиянин, как славянин южный, как поляк, как финн: у одного танец говорящий , у другого бесчувственный; у одного бешеный, разгульный, у другого спокойный; у одного напряженный, тяжелый, у другого легкий, воздушный. Откуда родилось такое разнообразие танцев? 0но родилось из характера народа, его жизни и образа занятий. Народ, проведший горделивую и бранную жизнь, выражает ту же гордость в своем танце; у народа беспечного и вольного та же безграничная воля и поэтическое самозабвение отражаются в танцах; народ климата пламенного оставил в своем национальном танце ту же негу страсть и ревность». (Гоголь Н.В. Петербургские записки 1836 года // Полн. собр. соч. - М., 1952. - Т. 8. -С. 184-185)

<...........................................>

_____________________________________________________________________________________________

п