На предыдущих страницах мы уже приводили некоторые
примеры, имеющие прямое отношение к теме этой главы. Теперь же (в обозначенном)
нас интересует несколько более систематизированное представление. Такая
акцентация невольно продвигает нас к древнейшим истокам. Имея в виду этот
угол зрения, зададимся вопросом – что общего в смысле подобных связей прослеживается
в известном этническом многообразии – между греками, например, и персами;
между персами и индусами, между индусами и большинством европейских
народов, между евреями и народами, где им тысячелетиями приходилось быть
в рассеянии?
В «Алкивиаде I» (I, 120 e) платоновский Сократ утверждает,
что лакедемоняне «ведут свой род от Геракла», а Персы «от Ахемена и что
оба эти рода восходят к Персею, сыну Зевса». Эта информация мифологического
порядка дает нам возможность предполагать, что гераклиды (к ним относились
коренные жители Спарты) и персы – имеют общее происхождение. Довольно
любопытное, в интересующем нас аспекте, высказывание Сократа находим в
«Кратиле» (I, 396 ab), где философ сообщает следующее: «Дело в том, что
имя Зевса есть как бы целое выражение, а мы, расчленив его на две
части, пользуемся то одной, то другой. Ведь одни его называют Дием ( ),
другие же Дзеном ( ). А сложенные
вместе, эти имена открывают нам природу этого бога, как мы говорили, и
подобает всякому имени... ...это имя разделено на две части, на имя
Дий и имя Дзен, хотя оно и едино. Тому кто его слышит, сначала может показаться
кощунственным, что Зевс – сын Кроноса: более последовательно было бы, если
бы Зевс назывался «порождением великой мысли». Ведь слово «корос» ( ),
(слышащееся в имени «Кронос»), означает не «отрок», но нетронутую
( ) чистоту ( )
ума».
В комментариях к «Кратилу» сообщается, что в корне имени
«Зевс» мыслится глагол (жить). Мы же обратим внимание на семантическое
объяснение слова «дзен» в японском языке: оно имеет значение – «созерцания»,
«медитации»... Прекрасное толкование первой части слова «Зевс» дает С.
Радхакришнан в «Индийской философии» [38,
с. 59] – в частности он пишет: «Дьяус – это не только божество индоиранцев,
но также индоевропейцев. Он встречается в Греции как Зевс, в Италии как
Юпитер (небесный отец) и как Тир или Тий у тевтонсикх племен. Слово «дева»
первоначально имело значение «светящийся»; впоследствии оно стало прилагаться
ко всему светящемуся – солнцу, небу, звездам, заре, дню и. т. д. Оно приобрело
широкий смысл, обозначая все то общее, что имеется в светящихся предметах».
Это пояснение знаменитого индийского философа осмысливается куда более
емко на фоне тех фактов, что все многообразие высокоразвитых цивилизаций
сводится, как это открыто исследованиями археологического порядка (раскопками
курганов от Украины до приволжских районов Каспия), к единой общности,
которая возникла по убеждению автора «Прародины ариев» Ю. Шилова [56,
с. 615] «...как специфическое проявление развертывания в Циркумпонтийской
зоне («вокруг Черного моря») более древней и обширной индоевропейской общности.
Возникновению древнейщего Ариана (чье название проявилось лишь много времени
спустя в Иране и о существовании которого уже на нижнеднепровской прародине
можно только догадываться) предшествовала почти трехтысячелетняя история
«Страны земледельцев» Аратты, сформировавшейся в VI тыс. до н. э.
в Подунавье и сместившейся на протяжении середин V–IV тыс. до н. э.на Правобережье
Среднего Поднепровья (где известна ныне как «трипольская археологическая
культура» [25, с. 31–34]).
Перемещение ядра древнейшего в мире государства Аратты
из Подунавья в Поднепровье обусловилось, прежде всего, давлением новой
волны («культуры Винча») выходцев из малоазийской прародины индоевропейцев.
Вследствии того исконный путь в Малую Азию оказался затруднен – и Аратта
стала торить новый путь, из Поднепровья через Кавказ. Это явление,
начатое жрецами и вскоре обросшее этнокультурными образованиями, известное
археологам как «азово-черноморская линия развития степного энеолита» [19,
с. 87–106], каким-то образом стимулировало возникновение Шумера [25,
с. 31]. Контакты аратто-шумерских жрецов засвидетельствованы в «Гроте быка»,
«Северном гроте» и др. Каменной могилы на реке Молочной, в I кромлехе Великоалександровского
кургана [18, с. 63–68; 51;
53],
а последовавшие хозяйственные и прочие связи – в металлургии племен «усатовской
культуры» [29;
45],
в повозках носителей «старосельского и т.п. типов алазано-беденской культуры»
[55;
54],
в знакомстве нижнеднепровских племен «катакомбной культуры» с шумерской
«Поэмой о Гильгамеше» [52].
Исходя из приведенного здесь убеждения Ю. Шилова, импонирующего
направлению наших поисков, следует добавить украинскому слову «диво» то
объяснение, которое дает С. Радхакришнан словам «дьяус» и «дева» (имеющим
прямое отношение к имени «Зевс», расчлененному Сократом на два составляющих
слова – «Дия» и «Дзен»). И таким вот побочным образом смысловое единство
слов «Дия» (светящийся) и «Дзен» (созерцание, медитация) объясняет происхождение
имени громовержца, не выходящее за рамки ритуальной практики пифагорейцев
– адептов посвящения в таинство (греческий вариант буддистского просветления)
и в то же время полностью совпадающее с духом Упанишад – сосредоточение
на светящемся!
Этническая общность греков и персов прослеживается не
только в языке. Известно, что и те и другие относились к огню с ритуально
обожествляющим благоговением. Очаг в древней Греции – священная значимость
не только в каждом доме, но и на государственном уровне: в притонее здания
городского совета находился общий очаг города, в котором поддерживался
вечный огонь.
Существовал в представлении греков и мировой очаг – это
сама богиня Гестия, обитающая в центре космоса. Следы подобного поклонения
огню не обошли и евреев. Известно, что изготовление светильника было предписано
Моисею самим Богом на горе Синай: «Шесть ветвей должны выходить из боков
его: три ветви светильника из одного бока его, и три ветви светильника
из другого бока его» – Исход 25:32; «И сделай к нему семь лампад, и поставь
на него лампады его, чтобы светили на переднюю сторону его» – Исход
25:37. Первосвященник зажигал минору (светильник) в сумерки и очищал ее
горелки утром. Она горела всю ночь и в книге Исход 27:20 (также Левит 24:2–4)
ее пламя названо нер тамид (буквально – «постоянный светильник»).
В Исходе 27:20 сказано: «И вели сынам Израилевым, чтобы они принесли тебе
елей чистый, выбитый из маслин, для освещения, чтобы горел светильник во
всякое время». Для того, чтобы исторически понять «откуда ноги растут»
у библейского семисвечника, следует вспомнить, что идея «семи божеств»
пронизывает учение Зороастра. Согласно зороастрийским преданиям могущественным
божеством Ахура-Маздой было сотворено еще шесть божеств. Мори Бойс в книге
«Зороастрийцы» [7, с. 33] сообщает, что
в одном из текстов на пехлеви создание Ахура-Маздой этих шести божеств
«сравнивается с зажиганием одного светильника от другого».
И плюс к этому: семисвечники (глиняные светильники в форме
мисочки с семью углублениями для фитилей, либо плошки с семью чашечками)
обнаружены при раскопках древних святилищ Сирии и Ханаана в слоях, относящихся
к периодам средней и поздней бронзы (18–15 вв. до н. э. – домоисеевы времена),
что говорит не только о происхождении их близнеца – ритуального библейского
светильника, но и о родословной самого еврейского народа.
Вполне вероятно, что конструкция еврейского светильника
и его ритуальное назначение – быть зажженным «во всякое время» позволило
царю Киру последовательному зороастрийцу (огнепоклоннику) увидеть в еврейской
религии родственные черты. И посему этот царь великим повелением своим
разрешил евреям вернуться из вавилонского пленения и восстановить храм
в Иерусалиме. Необходимо отметить, что сходство иудаизма и зороастризма
наблюдается и в других моментах. И, что очень важно, все эти параллели
имели место в иудаике задолго до известного столкновения иудеев с персами.
Так, например, нами замечено, что брахманы носят через плечо плетенный
шнур. Зороастрийцы имеют такой же отличительный знак – носят особый шнур,
оборачивающий поясницу и завязанный узлом спереди и сзади. В Авесте
[1, Яшт 1:16–17] этот момент опоэтизирован:
Кто в этом плотском мире,
Спитама-Заратуштра,
Все имена изустно
Промолвит днем ли, ночью,
Промолвит ли вставая,
Промолвит ли ложась,
Повязывая пояс,
Развязывая пояс...
Повязывание и развязывание пояса из шерстяных нитей входит
в повседневный ритуал зороастрицев. И не вызывает никакого сомнения, что
ежедневное ношение верующими евреями малого талеса с привязанными к четырем
его углам шерстяными кистями (цицит) восходит именно к этому арийскому
и только арийскому обычаю.
Прежде, чем продолжить наше исследование, возвратим читателя
к цитате из «Прародины ариев» Шилова Ю., в которой нас интересует и то,
что «Страна земледельцев» именуется Араттой; и то, что сформировалась эта
страна в VI тыс. до н. э. (до возникновения египетской цивилизации!) в
Подунавье; и то, что на протяжении середины V–IV тыс. до н. э. территориально
эта страна сместилась на Правобережье Среднего Поднепровья; и то, наконец,
что вследствии затрудненности исконного пути в Малую Азию, Аратта стала
торить новый путь из Поднепровья через Кавказ, что оказало в процессе исторического
развития сильнейшее влияние на становление этносов в районе Междуречья.
Но отправной точкой исследования нам послужат неизменные платоновские
диалоги.
В связи с намеченной целью извлечем из «Тимея» следующее:
«...бог поместил между огнем и землей воду и воздух, после чего установил
между ними возможно более точные соотношения, дабы воздух относился к воде,
как огонь к воздуху, и вода относилась к земле, как воздух к воде. Так
он сопряг их, построяя из них небо, видимое и осязаемое» (III, 32 b). И
далее: «...каждая из четырех частей вошла в состав космоса целиком:
устроитель составил его из всего огня, из всей воды, и воздуха, и
земли, не оставив за пределами космоса ни единой их части или силы»
(III, 32 c). Следует отметить, что Плутарх в своем произведении «Об «Е»
в Дельфах» исходит в своем мировоззрении из пятичастной сущности космоса
и, упоминая платоновского «Тимея», к четырем названным в этом диалоге элементам
(земля, вода, воздух, огонь) добавляет пятый – эфир. Пятичастное построение
космоса прослеживается косвенным образом и в Ригведе и в Упанишадах. В
Библии в процессе Сотворения также названы определенные элементы. Сразу
же оговоримся, что наш интерес к этим построениям, восходящим к предфилософии,
специфичен. Нам достаточно убедиться в том, что все разнообразие подобных
построений имело когда-то один общий источник, а именно, что зачатки предфилософских
построений были рождены на территории древнейшего государства – Аратты.
По ходу заметим, что слово «Аратта», очевидно, имеет древнейшее
происхождение и семантическое его значение должно быть связано грамматическим
корнем с процессом земледелия: «Аратта» – «Страна земледельцев». Учитывая,
что территориально Аратта была расположена на Правобережье Среднего Поднепровья,
следует ожидать, что и в украинском языке, и в русском, и, очевидно, в
иных славянских языках употребительны слова, имеющие точно такой же корень
и сохранившие при этом свою архаику. И, действительно, в украинском языке
слово «орати» (пахать, вспахивать) так же, как в русском «орать» практически
совпадает со словом «Аратта». Кроме того, в украинской и русской
мере длины (аршин) совпадают со словом «Аратта» две определяющие буквы
(корневые). Это тем более существенно, что мера земельной площади «ар»
также совпадает с первыми двумя буквами в слове «Аратта». Эту тенденцию
совпадения «ар» в слове «Аратта» и во многих иных словах, которые смысловым
своим содержанием имеют как непосредственное, так и косвенное отношение
к земле или к древности (Аратта самое древнее государство в мире) – так
вот, эту тенденцию можно наблюдать во многих индоевропейских языках и прочих
(не принадлежащих, казалось бы, к этой группе). К этим словам относятся,
например, такие: арахис (земляные или китайские орехи) – греч.  ;
арат – в Монголии и в Тувинском крае трудящийся скотовод, крестьянин; артишок
(огородное растение, овощ) – немец. artichok; армяк – старинная крестьянская
верхняя одежда из толстого сукна в виде кафтана; архалук – вышедшая из
употребления одежда, род короткого кафтана; аренда – польск. arenda; ареал
– область распространения животных, растений (лат. area – площадь, пространство);
арена – лат. arena, архейский – древнейшая эра Земли (от греч. 
– начало) – и т. д.
То, что Аратта стала торить с определенного исторического
времени (с VI тыс. до н. э) в Малую Азию новый путь из Поднепровья (через
Кавказ), дает нам право предполагать, что слово это имеет непосредственное
отношение к происхождению топонимов «Арарат» и «Аравия», гидронимов «Арал»
и «Арагва», слова «Арам» (имя легендарного героя и родоначальника
армянского народа) и многих других слов – например, «арба» (длинная четырехколесная
повозка в Крыму, на Кавказе и в южных районах Украины). И хотя считается,
что слово «арба» перешло в русский язык от тюркских народов, мы по ходу
исследования заметим, что оно абсолютно соответствует (на иврите) числительному
« » – arba – четыре.
Исходя из того, что именуется корнем слова, выделим
на основе предыдущих изысканий буквосочетание «ар». С большой долей
вероятности допустимо предполагать, что всякого рода словообразование кристаллизовалось
в процессе исторического развития вокруг простейших буквосочетаний.
И если их верно определить, то по ним, на основе анализа некоторых соответствующих
им слов, употребляемых разными этносами, можно определить феноменологически
первородность того или иного этноса, а также проследить его прямую генетическую
связь с другими этносами. Какие же это наиболее употребительные слова?
Слова, выражающие, очевидно, такие архетипические
представления, которые в предфилософских мифологических построениях доминируют
в созидании космоса – земля, вода, огонь, воздух, небо, дерево, река, металл.
Взяв за основу те четыре элемента, которые упоминаются Сократом в «Тимее»,
обратимся к таблице:
.
.
Рассматривая табл.2 рассеем недоумение читателя, могущее возникнуть
в связи с тем, что слово «река» отнесено к первородным элементам
– тем более, что в «Тимее» Сократом упоминается именно вода.
Дело в том, что в глубокой древности (задолго до эпохи Сократа) арийские
племена поклонялись не непосредственно воде, как таковой, а обожествляемым
водам рек и водоемов. Так, например, Геродот (I, 138) фиксирует наше внимание
на том, что персы «очень почитают реки. Они не мочатся, не плюют и не моют
в них рук и никому не позволяют этого делать».
И действительно – содержание текстов Авесты убеждает нас,
что такое почитание имело место у протоиндоиранцев (зороастрийцев), которые
осуществляли соответствующие жертвоприношения животворящим водам в виде
возлияния ритуальной смеси, приготовленной из трех компонентов (молока,
сока и листьев двух растений). Жертвоприношения водоемам имело место и
у древних греков – об этом свидетельствует Гомер («Илиада» XXI 130–132):
Вас не спасет ни могучий поток, серебристопучинный
Ксанф. Посвящайте ему, как и прежде, волов неисчетных;
В волны бросайте живых, как и прежде, коней звуконогих...
Таким образом, узаконив замену в табл. 2 слова «вода»
на слово «река», мы, не нарушая чистоты и объективности нашего исследования,
на основе анализа слов наиболее важных и наиболее употребительных в предфилософии,
невольно приходим к выводу, что иврит наименее всего удалился (в сравнении
с действующими языками нашей современности) от того языка, на котором говорил
этнос государства Аратты в IV тыс. до н. э. Не побоимся сказать, что, очевидно,
и народ, являющийся здравствующим носителем иврита, наименее всего
отстоит в смысле наследственно-генетическом от исконного араттского праэтноса,
а это значит, что евреи имеют вполне законное право (во всяком случае не
меньшее, чем немцы) принадлежать семье арийских народов. И если проследить
в целом пути миграции в период рассеяния, то обнаруживается, что в итоге
основная масса еврейского этноса, инфильтрируя в течение тысячелетий из
одного государства в другое, к XVIII столетию н. э. очутилась не в самом
лучшем районе (и в смысле климатическом, и в смысле отношения к себе коренного
населения), а именно – на Украине и в России. Иррациональность этого феномена
имеет одно единственное объяснение – похоже, что возвращаться в родные
места, как свойство инстинкта, присуще не только птицам, но и млекопитающим
– в том числе и человеку – этим самым мы желаем сказать, что евреи,
покинувшие в период рассеяния Палестину, Богом заповеданную им еще
во времена Авраама, вернулись, повинуясь коллективному бессознательному,
в родную Аратту, которую они когда-то (в V – VI тыс. до н. э.) по каким-то
неизвестным, вполне вероятно катастрофическим причинам, покинули и через
Кавказ осуществили заселение районов Месопотамии.
Теперь, с точки зрения этой гипотезы, многое из
того, что мы читали и знаем о Шумере становится до осязаемости понятным
и объяснимым. Особенно это касается этимологии некоторых топонимов. Терах,
как известно, вместе со всем своим семейством начинал историческое путешествие
из Ура Халдейского ( – на иврите).
Возвращаясь к табл. 2, мы убеждаемся, что « »
на иврите по смыслу означает «огонь». Вполне возможно, что поклонение огню
во времена Авраама имело место в городе Уре, что и отразилось на его названии.
Заметим, что это, очевидно, исконное араттское слово в других этносах арийского
происхождения претерпело некоторые изменения, но при этом суть свою сохранило.
В древнегреческом языке, несмотря на то, что слово огонь (« »
– phlog ) абсолютно непохоже на транскрипцию (ur) ивритского «»,
корень «ур» присутствует в имени бога «Уран», который являлся олицетворением
неба. Согласитесь, что небо неизменно связывается в человеческом представлении
со свечением, а значит – с огнем.
>
__________________________________________________________________________________________
|