Ученые считают что первые десять цифр, относящиеся к началам 
возникновения счета у древнейших народов восходят к мистическому 
мышлению, которое было свойственно людям того времени и эти цифры 
и в наше время воспринимаются большинством не только в их чисто 
математическом смысле, но и в мистическом (мы бы добавили – в 
архетипическом).Так, например, при назывании цифры 3, у некоторых людей 
(особенно у верующих) ассоциативно возникает понятие троицы (Бог любит 
троицу, без троицы дом не строится). Или называние цифры семь вызывает 
понятие недельной цикличности (от воскресения до субботы) или, скажем, 
зажженного семисвечника. 
     В связи с архетипической устойчивостью мышления, уходящего в глубины 
нашего подсознательного, очевидно, что числительные в процессе развития 
различных этносов и народов менее всего склонны к изменениям в сравнении 
с остальным словарным запасом. Этим самым  мы желаем  сказать,  что 
несмотря на многочисленность народов, родственность их определяется, 
прежде всего, по неизменяющемуся звучанию слов, определяющих названия 
цифр от одного да десяти. Однако, мы знаем, что и у генетически родственных 
народов в процессе исторического развития в связи со сложившимися 
различиями в религиозной, политической и экономической  областях 
деятельности, а также в связи со смешениями с другими этносами могут 
возникать значительные изменения не только в основном словарном запасе, 
но и в звучании числительных. В таком случае для определения родственной 
группы этносов  необходимо искать хотя бы одну цифру (от единицы до 
десяти), которая была бы в произношении общей у этих народов, несмотря на 
все прочие языковые различия и в звучании этом будет заключаться именно 
тот неизменяемый архетип, который и является кровно связующим звеном для 
этих народов – в нашем конкретном случае мы имеем ввиду ариев. 

     Для  разрешения поставленной задачи обратимся к книге «АЗ и Я» 
[7, с.252]. На указанной странице любопытна таблица, составленная ее 
автором – Олжасом Сулейменовым. Здесь нас интересует первая строка этой 
таблицы – та ее часть, которая соответствует избранной тематике, а именно – произношение цифры три на различных языках народов древности. 

. ....................... .      Обратим в приведенных данных внимание на иврит и в этих пределах 
на языки родственные ему по звучанию. Это три языка – шумерский, 
аккадский и древнетюркский. Из этих трех языков только аккадское 
«шалаш» наиболее близко ивриту – «шалош». Что касается шумерского и 
древнетюркского, то здесь ивриту и аккадскому созвучно емкое согласное
«ш».  Дальнейшее зацепление мы находим в том, что аккадское «шалаш» 
совпадает с русским словом «шалаш», о котором наиболее полные данные 
собраны в «Этимологическом словаре русского языка» Макса Фасмера... 
Соответствует украинскому «шалаш». Заимствовано из тюркского, средне 
турецкое , азербайджанское , польское «salasz», словацкое 
. Учитывая,  что  тюркские языки входят в состав алтайской семьи 
языков, включающей, по предположениям  некоторых ученых языки 
корейский и  японский и, что турецкий язык и азербайджанский 
относятся к той же группе языков (огузская  юго-западная группа 
тюркских языков), учитывая все это мы должны найти объяснение этому 
одинаковому слову «шалаш» в арийских (русский, украинский, польский, 
словацкий) и в тюркских языках не взаимовлиянием, а влиянием 
материнского языка, генетически более древнего, чем эти две абсолютно 
разные языковые группы. Для того, чтобы найти этот язык, пойдем 
окольным путем. В «Толковом словаре русского языка» читаем, что 
«шалаш» – это временное жилище типа палатки с основой из жердей, 
кольев, покрытых ветками, корой, соломой и. т. п. Исходя из этого 
определения, мы утверждаем неопровержимую истину – для сооружения 
на скорую руку такого шалаша достаточно трех кольев – именно трех и не 
менее. Теперь мы видим, почему слово «шалаш» (в смысле палатки) 
совпадает по звучанию с аккадским «шалаш» в смысле цифры три и 
практически точно так же с ивритом –  – (шалош, shalosh). И казалось 
бы, что начатое нами исследование завело нас немедля в тупик, 
поскольку «три» на русском, «три» – (тры) – на украинском; 
«трие» в мужском, «три» в женском и среднем роде – на древнерусском; 
«триэ» в мужском, «три» в женском и  среднем роде на старославянском;

– (треис, treis) – в Остромировом евангелии 
[6] и в Супрсальской рукописи [8]; «три» – на болгарском; и поскольку,
почти такое же звучание у этой мистической цифры на сербохорватском,
на словенском, на древнечешском, на словацком, на польском, на 
верхнелужицком и все это языки арийские в том числе – древнеиндийский,
авестийский, хеттский, на которых эта цифра звучит подобным же образом. 
Но, к сожалению, такого же звучания нет ни в иврите, ни а аккадском 
языке. И если, иврит и язык аккадский принадлежит к той же группе, 
что и арийские языки, то выявленное нами разнозвучие в отношении 
цифры «три» говорит, прежде всего, об исторической трагедии, имевшей 
место в прошлом и закончившейся, вероятно, тем, что порабощенные 
арийские племена вынуждены были менять свои мистические и 
религиозные установки, отказываясь от своего исходного прошлого. 
Наша задача найти это единое исходное прошлое, которое, если оно 
действительно было, должно обязательно оставить неизгладимый след 
одинаково свойственный всему этому генетически родственному 
разноязычию. И след такой обязательно должен иметь архетипический 
характер, свойственный общему коллективному бессознательному этих 
родственных народов. И если не цифра «три» является определяющей в 
нашем исследовании, то все же исходя из того, что архетипы не 
уничтожаются, проникновение слова «шалаш» в русский язык, как 
семантического обозначения определенного рода постройки, остов 
которой состоит из трех кольев, явление не случайное, но восходящее 
к потаенному архетипу. 
     Убедившись в этом, попробуем взглянуть на эту проблему под иным 
углом зрения. Потаенные архетипы должны уводить нас в далекое прошлое. 
Самым далеким прошлым познанным для нас и археологически и с точки 
зрения языковой структуры, имевшей быть в те далекие времена, является 
государство Шумер, чье возникновение приходится на третье тысячелетие 
до н. э., где «три» звучало в произношении – «уш». И если мы проследим 
развитие этого звука во времени в непосредственной связи с развитием 
смыслового его содержанием и с развитием письменного его изображения, 
что мы, собственно говоря, проделали в книге «Феномен Сократа» 
[4, табл. 7, стр. 278–280], то мы увидим, что звук этот восходит в 
письменном изображении к шумерскому клинописному знаку с 
изображением трех горных вершин. И, очевидно, посему и в арамейском 
письме (V в. до н. э.) и в современном иврите этот звук изображается 
буквой , в котором имеются три черточки – те самые три горные 
вершины, существующие в шумерской клинописи в значениях «гора, чужая 
страна». 
     Теперь опустимся до уровня первоклассника и напишем: 

                                                   3 + 3 = 6.

     Или несколько по другому: 

.............................................

     Последнее можно расшифровать достаточно образно – три горные 
вершины плюс еще три равно шести горным вершинам. Или проще – два 
шалаша можно построить из шести кольев. Но главное в приведенном 
примере не математической расчет, а то, что цифра «шесть» на иврите 
– в транскрипции – шеш, shesh: этим самым мы желаем сказать что в 
звуковом отношении «шеш» идентично русскому «шесть». И, таким 
образом, мост ко всей арийской группе языков переброшен. Теперь среди 
ряда факторов, определяющих единство этих языков, обозначен еще один – 
присущее им (ивриту и остальным арийским языкам) одинаковое речевое 
выражение цифры «шесть»: «шість» – на украинском, «шесць» – на 
белорусском и на древне-русском, «шєсть» – на старославянском, «шест» – 
на болгарском,  – на словацком,  – на польском,  – на 
литовском,  – на латышском,  – на авестийском, 
– на древнеиндийском.