Мадонна в голубом

     Все произошло внезапно. 
     Когда из толпы крикнули: «Хватайте ее, она сумасшедшая! - мальчик понял, что мама попала в беду. 
     «Нет!» - кричал мальчик в ответ и, упираясь ладошками в тугие животы людей, пытался оттолкнуть их от мамы. 
     Но люди не отступали. 
     И тогда мальчик, крепко обхватив ноги мамы. принялся громко выкрикивать все известные ему ругательные слова. 
«Звереныш!» - У женщины с желтым лицом теперь и глаза стали желтыми. - Он настоящий звереныш! 
     Мальчик на мгновение притих, словно что-то обдумывая, а потом устрашающе оскалили зубы и зарычал, как настоящий тигр. 
     И люди ушли. 
     А мальчик заплакал, потому что заметил, как у мамы дрожат руки. 
     - Не плачь, - просила мама. Она все еще стояла на месте. 
     - Ладно, - мальчик плотно прикрыв веки, подождал, пока из глаз не выкатится последняя слезинка, и погладил мамину руку. Теперь рука не дрожала, только холодной была. Очень холодной. 
     Мимо прошел высокий негр, посмотрел на них и на разбитое окно. Негр ничего не сказал, только присвистнул, и мальчику понравилось, что негр ничего не сказал, а только присвистнул. 
     Мальчик отпустил мамину руку и поднял голову - над его головой было мамино лицо, и он принялся свистеть. Мальчик свистел до тех пор, пока серые глаза мамы не улыбнулись. 
     - Пошли? - спросила мама. 
     Сын пожал плечами: 
     - А чего здесь стоять? 
     Мама обернулась; на тротуаре, под разбитым окном, тускло поглядывали осколки стекла. 
     Мальчик крепко сдавил мамины пальцы и вдруг почувствовал, что став взрослее. 

     * * * 
     Они бродили по узким улочкам Иерусалима - здесь было мало людей и много тени. 
     «Наверно, надо объяснить ему, - женщина искоса поглядывала на сына, - я должна объяснить... Он растерян... Он видел, как я колотила сумочкой по окну, как сыпались вниз стекла... Я напугала его... И люди тоже... Они, кажется, ругали меня... Я должна объяснить... Он напуган... Он будет молчать вечно, если я не объясню... Я не хочу, чтобы он молчал.. Я объясню, почему разбила стек-ло... Я - не сумасшедшая! Я сейчас объясню - и тогда испуг пройдет! Сейчас... 

     * * * 
     ...Я была счастлива, но ему было мало - он хотел, чтобы я была еще счастливее. 
     Счастливее быть невозможно, - смеялась я. 
     - Все возможно! - уверял он, и я верила, что для него - все возможно. 
     На островке в Средиземном море, кроме нескольких рыбаков, никого не было. Мы поставили палатку у самой воды. 
     - Ты находишь удивительные места! - удивилась я. 
     - Ведь я художник, - он пожал плечами. - Мес-та эти для художников! 
     - И рыбаков, - я любовалась его загорелой шеей.
     Он, кажется, перехватил мой взгляд: 
     - И влюбленных! 
     Я коснулась его шеи. Он закрыл глаза. 
     А потом я лежала на теплом песке и наблюдал за тем, как он работает. Иногда я бродила вдоль берега и подходила к нему поближе, чтобы из-за спины взглянуть на холст. 
     - Кажется, ты хороший художник, - говорила я, а он в ответ молча улыбался. Я снова отходила в сторону и ложилась на песок. 
    

А когда он уставал, мы забирались в палатку, ели помидоры с хлебом, запивая холодным вином из бутылки, которую с утра закопали в мокром песке. И целовались... 
     - Хорошо? - спрашивал он. 
     - Хорошо! - Взявшись за руки, мы бежали к воде. 
     - Хорошо? - спрашивала я. 
     - Хорошо! Он танцевал на мелкой воде, смешно переставляя ноги и взметая кучу брызг. Я смея-лась и танцевала рядом. 
     А когда мы легли на песок и нас грело солнце, я спросила: 
     - О чем ты думаешь? О чем, когда мы вместе?.. 
     - О тебе! 
     - И только? Только обо мне? 
     - Разве это мало? 
     Я поцеловала его ладонь. 
     - А когда ты один? 
     Тогда я ищу тебя. 
     Я молчала. Он видел, что я не могу говорить. 
     - Что с тобой? - испугался он. 
     Я отвернулась, чтобы не видно было моих слез. 
     - Ты плачешь? 
     - Я боюсь, - сказала я. - Когда слишком хорошо, то боишься, что... 
     Он улыбнулся и сказал, что собирается написать море и кусочек берега, на котором стою я в голубом купальнике, а вокруг голубой воздух... 
     - Я буду похожа на мадонну? - осторожно спросила я. 
     - Пожалуй, - он прищурил глаза. - Мадонна в голубом. 

     * * * 
     ... - Я должна объяснить, почему разбила стекло? - сказала женщина сыну. 
     Мальчик отрицательно покачал головой, но, вдруг замедлив шаг, тихо проговорил: 
     - Если хочешь, мама. 
     Женщина нагнулась к сыну и провела губами по его волосам. 
     - Хочу, - прошептала она. Когда ты подрастешь, я обязательно... 

     * * * 
     ... Шли годы, у меня рос сын. Я знала, что такое боль. Кроме сына и боли, у меня ничего не было. Я пыталась сделать все, чтобы боль ушла, чтобы только сын остался. Я боролась, как могла... Чтобы только сын... А боль не уходила... 
     Я била сумочкой по стеклу, когда увидела на стене чужой комнаты картину: море и кусочек берега, на котором стоит девушка в голубом ку-пальнике... 

     * * * 
     Утром мальчик играл во дворе. Лицо его было печальным, как у взрослых. 
     - Ночью моя мама проснулась, - поведал мальчик товарищу, - и я слышал, как она плакала. Я думаю, что маме приснились тигры, и она испугалась.