.
василий бетаки бывший ленинградец
.

.
ВАСИЛИЙ БЕТАКИ (родился в 1930 году). Опубликовал в СССР одну 
книгу стихов, а также много переводов: Шекспира, Байрона, Гете, 
Киплинга и других авторов. В 1973 году эмигрировал и живет в Париже. 
В 1974 году вышла его книга «Замыкание времени», а в 1981 году 
«Европа – остров». Неоднократно выступал со стихами и переводами в журналах «Грани», «Континент», «Стрелец», «Третья волна» и других изданиях русского Зарубежья.
 

МЫ – ИЗ КИТЕЖА

                                                                             Н. Н. Рутченко

В граде Китеже, в граде Китеже, на безлистом илистом дне...
Погодите же! Погодите же! Слышен колокол в тишине!

В граде Китеже, в граде Китеже, где намокла дневная мгла,
Не разбить вам, не заглушить уже, не достать вам колокола!
И когда забудет о розовом и нахмурится верх лесной,
Над изломанной гладью озера станет ветрено под луной,
И стеклянные волны призмами вновь подставят бока лучам –
Мы – не призраки – но как призраки
Подымаемся
По ночам!

За сараем в собачьем лае
(Мол, хозяин, возьми с собой!)
Мы опять вороных седлаем
И опять – в безнадежный бой :

Крепко взнуздываем надежду и накидываем плащи,
И выходим на берег между двух осин – и ищи-свищи!
Ну а в Китеже, ну а в Китеже ночью молятся и о нас:
«Разбудите же, разбудите же хоть кого-то на этот раз!»

И когда поезда гремящие, обогнав нас, трясут мосты –
Разгляди, что мы – настоящие, что совсем такие, как ты!

Тонет звездный свет в гриве лошади,
Старый дуб в ночи крутит ус...
Дай мне. Господи, крошку прошлого,
Я пойму теперь его вкус!

К дому дом ощерившись лепится, словно вздрагивает во сне,
Перепуганные троллейбусы прижимают уши к спине;
По асфальту, где окна спящие не расслышат копытный гром,
Мы проносимся – настоящие – и скрываемся за углом.
Отряхните же, отряхните же наважденье хоть в этот раз!
Мы – из Китежа, мы – из Китежа, мы сегодня разбудим вас!

Заблудиться в пятиэтажии,
До утра не найти свой дом,
Где всеобщею распродажею
Вам грозят за каждым углом,
Где на улицах и вокзалах
В кумаче – ордынская вонь...

Где в церквах гаражи, пожалуй, потому, что не в моде конь...

Вы – не младше нас
И не старше нас –
Так не плюйте в нашу тоску:
Не умели мы – под татарщиной,
Не хотели – в аркан башку!

Души съедены, сосны спилены, вместо птичьего –
                                                                           свист хлыстов...
Оттого-то и затопили мы все от папертей до крестов,
Затонули мы вместе с Китежем,
И поэтому – вас живей!
Отворите же, отворите же! Вот мы спешились у дверей!

В ваших комнатах, в ваших комнатах,
Там, где страх, как столетье, стар,
Мы напомним вам, мы напомним вам,
Все, чем жили вы до татар, 

И о Китеже, и о Китеже – ибо мгла его не смогла...
Ну проснитесь же, ну очнитесь же!
И услышьте колокола!
 

*  *  *

В окна мне глядят Юпитер и Париж.
...Где-то там ночная питерская тишь.

А в Воронеже – вороны на крестах,
У них черные короны на хвостах.

И растаяло созвездье Гончих Псов,
И пластается туман из-за лесов,

Где

молчит, как берендеева страна,
Вольной Вологды белесая стена.

А за ней – морозцем тронутая ширь...
Там затерян Ферапонтов монастырь,

Там над озером, где низкая трава,
Тают в воздухе неспетые слова,

Цвет лазурный не отдавшие зиме –
Дионисиевы фрески в полутьме...

Там, в приделе, за безлюдный этот край
Заступись ты, Мирликийский Николай,

За осенний, за желтеющий рассвет;
Помяни, что мне туда дороги нет.

Помяни, что в граде-Китеже живу:
Только воду осязаю, не траву.

Помяни, что я молился за леса
И над озером тугие паруса...

Ты, взлетающий в подкупольную высь,
За меня, святой Никола, помолись...
 

*  *  *

                                                                 К. Г.

В безоблачности над гранитной крепостью,
Над клетками дворов
Летящий ангел пойман в перекрестье
Прожекторов.

Распахнутые судорожно крылья
Внутри креста,
И ангел бьется на булавке шпиля,
И ночь – пуста,

Молчи и слушай, если ты крылатый,
Как до утра
–Еще трубит тревогу ангел взятый
В прожектора.
 

*  *  *

Вечерами, в переполненном трамвае,
Зыбкий контур отраженного лица,
От вагонного стекла не отставая,
Так и движется сквозь город до кольца.

Там, во тьме – черты пикассовой голубки...
(Бровь одна – чуть-чуть сильней подведена...)
Рыжий свитер над квадратом белой юбки –
В полуметре от вагонного окна.

Так прозрачно неподвижное движенье,
Только алым озаряются зрачки:
Это с ними совместились на мгновенье
Обгоняющей машины огоньки.

Сквозь мельканье окон встречного трамвая,
Как сквозь движущийся сгусток пустоты,
В вечер, в город, пролетая, проницая —
Невредима эта хрупкость красоты!

Слишком зыбко. Невесомо. Нереально.
В полуметре от летящего стекла,
Так спокойна и немыслимо печальна
По чертам лица струящаяся мгла,

Потому что свет в вагоне слишком плотен,
Чтобы так – не улыбаясь, не скорбя...
То ли город за окном наоборотен,
То ли я, в него глядящий сквозь тебя?
 

*   *   *

Я вижу музыку порой
Геометрично, ощутимо,
Так, будто бы неверность дыма
Вдруг обретает жесткий строй!

Необъясним аккорд Равеля –
Зеркальный отзвук тишины.
Над ртутной тяжестью волны
Горизонтально он расстелен;
Волна? Частица? Странный шаг:
Чем ближе он, тем отдаленье
Бесспорнее.
У поколенья
В крови звучит он—не в ушах.
Кровь тяжела и неясна,
Как настроений перемены...
Пустынных горизонтов стены
Дрожат,
Когда в них бьет волна.
Бах... Высший рационализм.
Готических соборов латы.
В диезах стрельчатой токкаты
Математический каприз.
Он не влезает целиком
В концертность нынешнего зала:
Сломалась вертикаль хорала,
Придавленная потолком.
А если так – без потолка,
Чтоб только небо над органом?
Но в нашем климате туманном
Ему мешают облака. 


.
Стр. 29–35

<...........................>

__________________________________________________________________
п